Это всегда бывает страшно, когда мир даёт трещину,
Когда трещина разрастается и мир расползается по швам.
Все раньше видели в тебе девчонку, сейчас зовут женщиной,
Обращаются уважительно-вежливо: "Может, ещё что-то нужно Вам?"
Я шарахаюсь в сторону, различаю ясно "внутрь" и "снаружи",
Чувствую кожей границы между тем, что было "до" и что есть "сейчас".
Я всё ещё выхожу на улицу в одной футболке, когда стужа,
И знаю, в каком городе в этой огромной России который час.
Но мир... он заметно меняется, он меняет даже цвета.
Я просто отчётливо помню (до сих пор, представь) твои глаза.
Теперь они изменили цвет, свет, да и в принципе, душа в них не та.
Ей почему-то давно плевать, на улице ясно или, может, гроза.
Если это взросление - почему мне так страшно взрослеть?
Терять веру в сказки и умертвлять героев своих книг,
Чаще хмуриться, оставаться дома, даже чаще болеть,
И, тоже представь, почти никогда не срываться на крик.
Ты же спокойно вышла во вне, вросла в этот мир.
Ты стала одной из них, из тех, от кого мы шарахались вбок.
Тебе стал близок уют городов или даже городских квартир.
Ты можешь преподать любому невеже хороший урок.
Наверное, поэтому мне страшно - идти за тобой.
Терять ту себя, которая была во мне столько лет.
Ведь, если ты там, мне уже никто не крикнет: "Стой".
И никто, даже ты, не сможешь подарить мне свет.