Народ – последней переписи сумма
и энных единиц прямоходящий частокол,
поток голов в метро, на распродажах ГУМа,
зеленая рассада государства в коридорах школ?
Народ – язык, узоры рушников, протяжный звон
колоколов, на кладбище пикник, а поутру рассольник;
тоска по прошлому, а будущее вытолкнуто вон
и выжжены грехи со всех сторон свечой за стольник?
Все так – друг к другу вековая нелюбовь и щеки
ближнего, разодранные в кровь; война - лекарство
от безумья, мира нагота, одетая в прозрачные намеки,
да вечный спор о том, кого опять венчать на царство.
Народ для монографий, а для жизни – люди,
их вечный непокой и непролазный, как болото, быт,
привязанный к ползущей только вверх валюте,
и за кого-то вдалеке вселенский, не по-детски, стыд.
Мой народ - это каторга, вечная ссылка
в бесконечный язык, в матерок пополам с синекдохой;
вразнобой голосящая к Богу живая посылка,
уносимая ввысь под стенанья и тихие вздохи.
Это так, но мечту беспечально, спокойно прожить
кто-то так завязал с раствореньем в народе,
что и соль не совсем солона, и охота немного повыть,
утешаясь моленьем о чаше в безлюдной природе.