Она прошла и знала сотни лиц.
В отрепьях вся, в пути изнемогая,
Похожая на всех мирских блудниц,
Она сбежала из преддверий Рая.
С тех пор идя, вослед не обратясь,
Она жила средь счастий и печали.
Ее порой швыряли прямо в грязь,
А иногда покорным словом звали.
Всем неугодна, хоть бы и себе,
Она в душе отчаянно хранила
Как плакал нищий о своей судьбе,
Как мать дитя безропотно любила...
Оскал убийцы, ненависть и ложь,
Живую искру Божьих вдохновений,
Надежду друга, в спину острый нож,
Всю глупость мира, так же как и гений...
Всю боль разлук, весь вздор фальшивых фраз,
Весь жар любви, неистовость потери.
Она, как мать, рождает совесть в нас,
Как мачеха, разубеждает верить.
И, нелюбима грешною толпой,
Под тяжестью склонив нагие плечи,
Она все время жертвует собой,
Чтоб сеять мудрость в душах человечьих.
Так повелось - есть память на Земле.
Коль скоро нам забвенью не предаться,
Не счастье ли, что существуют те,
В ком можно доброй памятью остаться?
Мы все уйдем неведомо куда
Груз мыслей, чувств, поступков и деяний
Развеется. Не станет и следа.
Жизнь вечную дарует только память.
Все, может, блажь, эгоистичный бред,
Кому, кому себя сейчас доверить?!
И память лжива. В ней спасенья нет.
Нам попросту удобно в это верить.
Противна изувеченная ложь,
И суд людской - совсем не то, что Божий.
Все, чем ты жил и все, чем проживешь
Он просто переврет и уничтожит.
Так повелось - на свете память есть.
В ней много дыр, заплат и стерты лица.
В ней боли и отчаянья не счесть,
А я люблю все то, что в ней хранится.