С конца зимы и до конца апреля,
И по октябрь – грустный и родной,
Мне слышалось, что где-то тихо пели.
Мотив печальный - дальше за стеной,
Где нынче дождь, а завтра будет ветер,
А послезавтра – солнце и весна.
Я здесь стою, а за меня в ответе,
Та тень, что эту цену мне дала.
Я продавалась в сувенирной лавке
В ушедшем много лет назад году
И за меня просили горсть швейцарских франков,
Жаль, торговаться даже не могу.
В каморке темень. Я – на верхней полке.
Поодаль книги о любви и снах,
И воздух здесь так пылью переполнен
Что оседает в наших головах.
В моей – закаты, шторм, туман над морем
И липкий снег лежит на фонарях.
Тоска заходит в душу ре минором
На песенных размеренных долях.
Она мне видится густым белым туманом
С оттенками поблекшей синевы,
Что стелется по кладбищам, бульварам,
Цепляется за стебельки травы…
Окно открыли, пыль осела на пол
Ворвалась в лавку полночная тишь
Огнем свечи, и воск на полки капал,
Как будто говоря мне: «Что, не спишь?»
Не сплю, мечтаю, впрочем, что за дело,
Что до того, что у меня в душе.
Мне место здесь, пусть даже надоело
Стоять на пыльном старом стеллаже.
Тень ожила – кружила реверансом,
Торгуясь с женщиной, с той, с голосом весны.
Просила за меня лишь пару франков.
В итоге – сторговались в полцены.