С судьбой поспорив, привел себя на эшафот.
И улыбку на петлю урОнив, наслаждался зрелищем людских красот.
Те люди, совсем не люди, пришли на зрелище глядеть,
Как палачу теперь решать: жить мне, аль умереть.
Ну и пусть глазеют, а я буду песню веселую им петь.
Так, что они сразу обомлеют, начнут от завести краснеть.
И спросят: «Ты чего, дурашка, песню вдруг веселую запел?».
А я скажу: «Прости, мамашка. Принять судьбу я так и не сумел».
И не смог я жить обыкновенно. Не смог не лицезреть и не любить.
И скажу вам откровенно, и не смог я ее забыть.
Ну и пусть, оставим это в прошлом.
Оставим. Окунемся мы в себя, подумая о былом……… о пошлом.
Подумал. Повели к «мадам» петле,
И судья, что сидя на коне, читал приговор в кромешной полутьме.
Но я его узнал. Он был предметом обожаний.
Предметом приятных светлых чувст, а порой сказочных страданий.
И вот закрыл я уши, надел петлю.
И ждал я приговора, повторяя, что ее люблю.
А конец мой совсем не важен.
Главное, чтобы для судьи он не был страшен.