О чем поэма «Мцыри»? Кто он – герой поэмы? В контексте поэтики Лермонтова Мцыри связан со всей лермонтовской поэзией.
Образ Мцыри может быть обо всем, что есть в эпохе поэта и не только в этой эпохе. Мцыри может быть обо всем, что в нем увидит парадоксальный читатель. Любое стихотворение – обо всем, что читатель способен вычитать в тексте, узреть в образе. Потому что любой поэтический образ обладает животворящей функциональностью. Смысл стихотворения или поэмы творится возле текста, и масштаб этого стихотворения зависит от парадоксального масштаба прочтения.
Поэтический образ – как грандиозное откровение – имеет отношение ко всему, что есть в эпохе, и воплощает, объемлет необъятную эпоху.
Стихотворение – это стихия сама творит мир за поэта, вверившегося стихии. Стихотворение есть воплощение того, что сама стихия – как поэзия стремится к размеру, к умеренности. Гениальность стихотворения в том, что сам поэт – тоже как стихия – вырывается из размера, в тоже время оставаясь в нем. У Мцыри – судьба стихотворения.
Будто знание о том, что Мцыри и Демон станут героями поэм, доносится до них из космоса, где поэтической сущностью своей находился Лермонтов. Будто из космоса, с небес Лермонтов писал о земле. Это ему были скучны «скучные песни земли». Будто нехотя, скучая, неся бремя, он писал стихи – великие стихи стихии. Каково буре писать стихи на русском языке, укладывая их в традиционные слова и очень предсказуемый размер!
Мцыри уже знает о мире – другое, нежели остальные люди; он уже знает другое о земле. Таким – знающим о сущности стихии – нам видится Мцыри. В поэте знание о новом живет заранее; в поэте изначально гнездится такое знание.
Лермонтову было мало только образа Демона для самовыражения. Лермонтов был «двух стихий жилец угрюмый». Потому ему было необходимо самовыражение еще и в иной стихии – в природе.
Будто и поэт есть плененный ребенок. «…Угрюм и одинок, Грозой оторванный листок, Я вырос в сумрачных стенах Душой дитя, судьбой монах».
Лермонтов искал себя; искал – в ком бы и в чем бы воплотиться. В утесе, в буре, в Демоне, в Мцыри. Лермонтова было много, и он размещал себя в явлениях стихии, собирая себя, будто Вернадский – космическую пыль. Ираклий Андроников писал о Лермонтове: «Он умел одухотворять, оживлять природу: утес, тучи, дубовый листок, пальма, сосна, дружные волны наделены у него человеческими страстями – им ведомы радости встреч, горечь разлук, и свобода, и одиночество, и глубокая, неутолимая грусть». Но в том и особенность таких поэтов, как Лермонтов, что они видели природу – живой.
А стихи были роднее всего стихии. Лермонтов стихами себя извлекал из стихии и воплощал в образах. И о чем так пронзительно тосковал Лермонтов – будучи воплощенным в образе Мцыри? О какой родине тосковал Лермонтов?
Может, и для Лермонтова язык стихов был чужим языком, каким был для Мцыри язык монахов? «Внизу глубоко подо мной Поток, усиленный грозой, Шумел, и шум его глухой Сердитых сотне голосов Подобился. Хотя без слов Мне внятен был тот разговор, Немолчный ропот, вечный спор С упрямой грудою камней. То вдруг стихал он, то сильней Он раздавался в тишине…».
Лермонтов, кажется, всегда осознавал свою жизнь как страницу уже написанного текста. И все, что Лермонтов делал в поэзии, было только списыванием образов, укладыванием их в существующий текст. И жизнь Лермонтова могла бы уместиться в одно маленькое стихотворение, которое он в сущности и писал. «Угрюм и одинок, Грозой оторванный листок» – вот самоощущение Лермонтова в мире.
Поэзия – это монашество Мцыри, вынужденное монашество человека, ребенком оторванного от реальной жизни людей, не обремененных образным мировидением.
Поэзия – своеобразное заточение Мцыри в монастыре. Это – судьба грозой оторванного листочка. Перед поэтом в сумрачной келье лежит листок с готовым текстом жизни.
Мцыри во время побега видел жизнь. И рассказал об этом старцу в монастыре. Поэт – никому не расскажет: «Я или Бог, или никто».
И кто, где потерпел поражение для того, чтобы поэт ребенком был взят в плен? Лермонтов был сиротой. «…Таков цветок Темничный: вырос одинок И бледен он меж плит сырых, И долго листьев молодых Не распускал, все ждал лучей Живительных. И много дней Прошло, и добрая рука Печально тронулась цветка, И был он в сад перенесен, В соседство роз. Со всех сторон Дышала сладость бытия... Но что ж? Едва взошла заря, Палящий луч ее обжег В тюрьме воспитанный цветок...».
Совершенство творения – такой цветок. Таково стихотворение, уложенное в размер. Грандиозно ощущение себя цветком, творением Бога, воплощением совершенства.
В час грозы, во время побега, когда монахи лежали «ниц», Мцыри увидел истинный творящий абсолют. «Я убежал. О, я как брат Обняться с бурей был бы рад! Глазами тучи я следил, Рукою молнию ловил... Скажи мне, что средь этих стен Могли бы дать вы мне взамен Той дружбы краткой, но живой, Меж бурным сердцем и грозой?..».
Вот он – Лермонтов, который всегда стремился к безоговорочному родству со стихией, «обняться с бурей», ловить руками молнии, чувствовать настоящую дружбу «меж бурным сердцем и грозой». В такой «дружбе» поэт и видел воплощение совершенства на земле.
Лермонтов слышал, как «звезда с звездою говорит». И при этом путь Лермонтова по земле был тяжелым и сумрачным, потому что «ни одна звезда не озаряла трудный путь». Таков путь любого поэта.