Николай Некрасов знал о предназначении поэта; знал, для чего природа призывает поэта в свои особо близкие родственники. «Любовь и Труд – под грудами развалин! Куда ни глянь – предательство, вражда, А ты молчишь – бездействен и печален, И медленно сгораешь со стыда. И небу шлешь укор за дар счастливый: Зачем тебя венчало им оно, Когда душе мечтательно-пугливой Решимости бороться не дано?..».
Здесь изображен мир, еще не узнавший о том, где Бог, кто есть Бог. Это – мир, не увидевший молитву звезд и луны, уже совершающуюся близко над землей. Это – мир, еще не знающий о том, что и демон уже покаялся. И демон уже отвернулся от тех, кто продолжает поклоняться ему, кто сочинил его ужасный, зловещий образ, чтобы на него свалить вину за повсеместное предательство и вражду.
И сегодня не только поэт медленно сгорает «со стыда» за этот несовершенный мир, но и сам демон, которого Пушкин породнил со стихией, которого Лермонтов вознес над бытием.
В этом стихотворении Некрасов обращается к поэту, пока еще не услышавшему молитву звезд, не знающему о том, что и демон не все ненавидел в небе, не все презирал на земле. Демон не мог в небе ненавидеть молитву звезд, спасавшую его от его же сумрака; не мог на земле ненавидеть сумрак ночей.
Некрасов обращается к поэту, который не хотел подняться в заоблачную келью, «в соседство Бога» – вместо того, чтобы обижаться на небо за свою боязнь высоты.
Почему поэтам никогда не был страшен демон? Потому что поэты не боялись высоты, на которой они могли парить наравне с демоном и даже превосходить его, возносясь в безграничные высоты космоса. И что бояться демона – на высоте!
Некрасов знает о том, что есть истинный поэт в новом мире. Это стихотворец – готовый бороться, протестовать, не считаясь ни с какими «литературными традициями». Хотя Некрасов писал о себе в предсмертном стихотворении: «Мне борьба мешала быть поэтом, Песни мне мешали быть бойцом».
Некрасов знает о том, что природе необходим поэт, который в каждом ее явлении, в каждой ее детали, в каждой песчинке и травинке утверждает Божье присутствие.
Богу необходимо во всем сущем жить в присутствии поэта, чтобы поэт напоминал Богу о том, что и в песчинке, и в травинке – он.
А за присутствие Бога в былинке и в песчинке, в ягоде и в капле росы поэту необходимо бороться с той философией, которая хотела бы заточить Творца в пространстве, где нет невиданного парадокса…