У счастья были два печальных глаза,
И мокрый чёрный шлем волос до плеч.
Оно, как флейта громко - раз за разом -
Пыталось петь. На человечью речь
Так мало походила эта песня,
Рождённая полураскрытым лёгким.
Хотелось срочно это счастье взвесить,
Настолько хрупким, недозрелым, лёгким,
Висящим на шнурочке пуповины,
Всё в слизи и кровИ, оно парило
Мне незнакомым мотыльком безвинным.
Июль пылал, в роддоме, как в парилке.
Разорванной, живородящей рыбой
Хватаю воздух пыльный и горячий.
А счастье голосило, неулыба,
Плясало в солнечных лучах стоячих.
В руках сестры вопило счастье тонко,
Цепляя пальцами, ползло к соску упрямо.
И сквозь туман хриплю ему со стоном
Губой прокушенною: «Счастье…это мама».
У счастья были серые глаза.