Успех! Как много в этом слове
Писателю открыто благ.
Он ждёт, лелеет каждый шаг
В клубке хитросплетений новых.
Его мирок полон чудес,
Он в каждом слове чует вес.
И знает пятым чувством, как
Читатель примет этот шаг.
Сюжет Калигулы сначала
Не приняли и освистали.
Наверное, всё- же что-то знали
Про грех героя изначальный.
Изустно вести передали,
Чрез поколенья пронесли.
Из- за чего его предали,
За что убили,- не спасли?
Попрал законы благочестья,
Принудил жён сдавать чужим,
Инцест и мужеложство с ним
Нашли рассвет. По зову мести
В ловушку он попал, бесчестный,
И верный страж его пропал...
Гай Юлий Цезарь не бежал,
Знал, не поможет Суд небесный.
Он столько жизней растоптал,
Готов к суду и бичеванью,
Побои принял, истязанья,
И под конец "Я жив!" сказал.
Не показал он сожаленья,
Жестоким был, и путь отрезан.
Выбили дух его с презреньем.
Нашёл конец проклятый Цезарь.
...
Что обещали, всё сумели
Друзья Дюма превоплотить.
Зал полон был, хотя любить
Такой парад и уйму зрелищ
Уж не заставишь, как ни пой,
Попробуй рот им всем прикрой!
Газеты как с цепи сорвались,
И журналисты "заклевали"
За пьесу гордого Дюма,
От треска пухла голова.
Лишь секретарша помогала,
Его провал уврачевала.
Вручил Тургенев то кольцо,
Что Царь с России подарил.
-«Об ордене же говорил»...
Как мог Тургенев, всё смягчил…
Царя подарок разобидел,
Дюма к России охладел.
Кольцо, конечно, он надел,
Но перспективы он не видел.
Уехал он в Вилле- Котре.
Давно не отдыхал вполне.
Там Генрих Орлеанский жил
Дюма давно с ним подружился.
Помог монаршему соседу
Найти в народе славу где-то...
Прославил род его в театре,
Сыскал награду он с ондатрой...
—"Чем мне ещё благодарить",-
Спросил монарх столь благосклонно?
-«Жизни мечта: Театр хочу!»
—"Ну так и быть,- тебе вручу!"
-«Теперь – ремонт, и путь вперёд,
Название я приготовил.
Долой комедии - народ
Нуждается в "историях».
...
Всё — б хорошо, беда случилась.
Болела мать, — он к ней уехал,
Презрев всю пользу от успеха.
Вложил в леченье много сил.
Срывался к ней прямо с приёмов,
С наградой: орден Легиона!
Хоть паралич сковал язык,
Глазами вопрошала: "Ты?..."
Глядя на блеск ордена слёзно.
-«Да, ма, успели наградить!
Ах, как бы мне тебе серьёзно
Помочь и всё-же исцелить?
Вижу, страдаешь, - буду рядом.
Ведь я – твой сын,- с тобою лягу"…
И, грузный, с матерью своей
Лежал он рядом пару дней.
Наутро стихла, взор откинув.
Глаза прикрыл ей скорбно сын.
Весь потрясённый расставаньем,
Отринул все свои желанья.
Участливо сопровождали,
За гробом шли все парижане.
С прискорбьем руку Дюма жали.
С цветами честь маме воздали.
Писать забросил от печали,
Лишь секретаршу допускали
К нему, а совесть так и гложет,
Кто же ему ещё поможет.
Из верных рук он принимал
Свой скорбно плещущий бокал.
Себе казался совсем мал
Под грузом призрачных начал.
Чрез сорок дней решил уехать.
В Тунисе думал он пожить...
Столкнулся с Герцогом,- для смеха:
Знакомить, с секретаршей пить...
-«Ну если мне её представил,
Женою быть,- свадьбу сыграем!
Пришлось идти с ней под венец…
(Что Дон Жуану – не конец!)
Так расценил Дюма,- мой крест!
Переживал, что нет чудес,
Никто тут на Земле не вечен.
Хоть так правителем отмечен,
Не в силах что-то изменить,
Покинул Францию, пожить
Решил в скитантьях по Тунису.
Театр оставил, и актрисок,
Всё Пушкину он поручил,
(Тургенев в Баден укатил).
Свалилось "счастье"- не дай Боже.
Всё вдруг, и на Дюма похожий,
Стал Александр входить в ту роль,
Что выпала ему сегодня.
И развернулся, дела соль
Сумел понять, театр он поднял...