Надоедливый снег сыплет белыми мухами-хлопьями.
Обречённо-холодные, в танце по слабому ветру,
На ладонь приземляясь, будто ранят острыми копьями,
А потом продолжают отсчитывать сотнями метры.
Фонари манят вдаль пеленою своей грязно-жёлтой,
Заставляют идти вслед за пыльными, мутными вспышками.
На душе так паршиво, будто чей-то секрет разболтан,
А внутри, где-то слева, плачет голос глухой, едва слышимый.
Серой массой бредут под навесы "ячейки общества".
Кто с работы домой, кто, напротив, в ночную смену.
Мне б куда-то подальше свалить от тебя, одиночество
И найти в себе силы заткнуть этот голос-сирену.
Я скитаюсь по улицам, обходя всяких крашеных краль,
Прячу руки в карманы, но мороз пробегает по коже.
Молодой человек, не подскажете, скоро февраль?
Мне январь надоел, и зима, соответственно, тоже.