В мире, где тени ждёт карантин
и живые люди предварительно умерли,
всегда найдётся хотя бы один,
на белой стене рисующий сумерки
пеплом сгоревшей неправильной книги,
дождевою водой из осенней лужи,
по которой плывут кленовые бриги
к берегам уже близкой декабрьской стужи.
Сумерки – это тот же рассвет,
надевший рубашку зари наизнанку,
с надеждой во сне увернуться от бед
и на счастье для тех, кто встает спозаранку.
В мире, где белое снега белей,
а чёрное так на него не похоже,
есть кто-то, рисующий серых людей,
одетых в костюмы из шёлка и кожи,
идущих по улицам старого города
с цветными шарами несбывшихся грёз
в воздухе, крыльями ангелов вспоротом
и влажном от пролитых некогда слёз.
В мире, где левое видится правым
и волны лениво грызут парапет,
кто-то, опять не найдя переправу,
в зеркало смотрит и пишет портрет.
Портрет человека с ободранной кожей
с флажками на нервах удобства ради,
в освещенной софитами маленькой ложе -
гость на безумном, как жизнь, маскараде.