«Оксана будет наша!» – он сказал…
Два века минуло.
Рахат-вокзал,
лукум-вокзал, щербет-вокзал, халва
и денег много, только вот молва,
во сорок ног, во сорок ртов вперед
бежит и семя льёт, и семя льёт…
Здесь такса – жесть, но если по любви
у Зойки в туалете быстро и
уедешь осчастливленным в Тамбов…
«Ай лав ю» и «гудбай»! – ты мой улов.
Но Свидригайлов вечен. Точка червь.
С лозой ищи любовь!
спеши на верфь!
построй корабль!
плыви до холодов!
презри водобоязнь и комаров!
Как жалок ты, седой эквилибрист,
любитель и желатель юных *изд.
Рахат-лукум и сладкое вино
как сочиво, престольно-свято, но
есть точка ща – да только не у всех,
ты целишь белке в глаз,
жалея мех,
а сучка, не жалея живота,
во царствие войдет через врата;
и лев у ног ее, как пуделёк,
сопроводит в пустынь, хоть путь далёк.
А девочки летят на огоньки,
и точка джи вскипает у реки,
и улетающий в кусты пескарь
укажет схрон где студится вискарь.
Оксана горько плачет у реки,
ей улыбаются беспечные мальки.
Рахат-вокзал,
лукум-вокзал, щербет…
Года идут, Желткова таки нет.
Браслет пылится. Старится гранат.
И вырублен давно вишневый сад.
И Вера Шеина с портрета подмигнет,
праправнучке шепча: – Опять не тот!
Вот Фирс и тот, в пустующем дому,
в бутыли-бражнице завел себе му-му.
Оксана сутенёру скажет – нет!
…отныне дом – кишлак.
Сквозь споры лет
Браслет сигна…, что истина одна,
– С лозой ищи любовь!
Она – вода.
Пустыня.
Космос.
В думе Моисей.
Привел блудницу юную ессей.
С ней, вроде, лев,
он ноги ей лизал…
Щербет-халва, гюрза,
лукум-вокзал.
– Мираж любовь-вода?
Ушла в песок.
И пали города.
Но лев у ног.
6 июня 2015