- Здравствуй, бабка-процентщица, Ты любила когда-нибудь?
- Поздно, миленький, поздно. Да и некогда.
А жизнь её била, а, может, не очень.
Бывают такие, что бить и не надо.
И, выбрав свой путь посреди других прочих,
Она поспешает дорогой до Ада.
А может быть Рая? Она же не злая!
Она не святая. Ну, жизнь так сложилась.
Брось искру в костёр, что сложили у ног.
И пламя запляшет, руками замашет,
Других зазывая на светлый порог.
Сама ль так решила, процентщица-бабка?
Да нет, не спешила, жила как умела.
И красная краска послушно ложится
на руки его и лицо белей мела – её.
Её мне не жалко, его мне не жалко.
Ей смерть – искупленье грехов её века,
По воле создателя, воле поэта
В мир этот пришедшей с судьбой человека.
Так целую жизнь прожила и грешила,
И, может быть, радость кому-то дарила,
Затем лишь, чтоб стать индикатором алым
Проблемы эпохи, слезой её малой
В деснице создателя.
А пламя сжигает теперь его руки,
Других обрекая на долгие муки
Сомнений, терзаний и поисков чуда…
Ну, автор – паскуда!