Мне в средней школе, как и всем,
Преподавался Пушкин,
Но, как наставница в пенсне,
Он мне казался скушным.
Его "онегинской строфой"
Я не был очарован.
Мир прошлый был, как восковой,
Неправдашний, как клоун:
Князья, помещики, пажи,
Уланы и корнеты,
Скрипят в столицах и в глуши
В повозках и каретах,
В корсетах и лорнетах.
Татьяны Лариной портрет,
Как на доске почета -
Ни одного изъяна нет,
Все строго, скромно, четко.
Онегин вовсе не герой
И не святой, тем паче,
Не Робин Гуд и не Роб Рой,
Не рыцарь из Ламанчи.
В мечтах мальчишеских моих
Я вместе с д`Артаньяном
На шпагах дрался за троих
С когортой кардинала!
И Монте-Кристо, гордый граф,
Не сломленный судьбою,
С улыбкой дружеской в глазах
Беседовал со мною.
Я был на Волге, на челнах
И рядом Стенька Разин.
Но, чтоб у Лариных в гостях
С Онегиным? - Ни разу!
Но вот под осень дней моих,
Когда, с полей как зелень,
Исчезла юность и с седых
Волос бегут капели,
Я променял кинжал и плащ
На белые листочки,
И вместо шпаги - карандаш,
И вместо шрамов - строчки.
Душа постигла ремесло
Природы созерцанья
И стало осени лицо
"Очей очарованьем"!
И, словно солнца первый блик
Сквозь пелену затмений,
Меня, прозревшего, настиг
Твой безупречный Гений!