Она ему раздвигает ноги,
одним лишь взглядом берёт на раз.
Вот так внезапно мельчают боги
в тигриной манкости хищных глаз.
Не ЛСД открывает двери
кислотной шнягой в запретный мир.
В нас оживают слова и звери,
когда мы с равными говорим.
Чтоб сбив противника ненароком,
не опасаться сломать хребет.
Но Джон пасует в постели с Йоко,
один в ответе за весь квартет.
А самурайский моральный кодекс
диктует властно хранить лицо.
Ведь секс для оных -
сплошной перформанс
и тест на зрелость в конце концов.
Одно лишь право:
в борьбе не сдохнуть.
Хоть впрочем ноги разведены…
Со стенки пялится Энди Уорхол -
свидетель странной чужой войны.
А Джон рычит:
- Я властитель мира…
Она с усмешкой глядит в окно
и потянувшись с ленцой тигриной,
снимает чёрное кимоно.
Молчит..
Становится на колени…
Склоняет голову……ловит такт…
как и положено королеве,
оставшись высшей из доминант.
Так угрожающе и фатально
сжимает в зубках тугую плоть.
Смешно…
Впервые визжат не фаны,
а Леннон в приступе корчит рот…
Животным, бешеным криком Мунка
ярятся сдвоено голоса -
в сквозном дуэте
/ кумир и сука /
два эго бесятся на весах…
Лишь течкой мартовской обоснован
в неравной схватке любой каприз.
И бл@дь, поправшая все основы,
взирает царственно сверху вниз.
Ему б побольше британской флегмы,
но в жилах рокерский Ливерпуль.
Финал безумного уикэнда
грозит ощериться свистом пуль -
слететь с винила…. с резьбы…
с катушек,
иглой впиваясь в двадцатый век.
Но счёт сравняют тела и души
как только Энди им крикнет «Брейк!»
А дальше проза…
И вновь в постели
они с экранов глядят на нас -
такие няшки (!)
Но где-то звери
сидят в засаде их звёздных глаз.