I
Не сгодятся хрустальный шар,
Морок зеркала окаянный,
Россыпь ветхих гадальных карт…
Даже посох мой деревянный –
Просто посох, чтоб пыль дорог
Удержал, словно верный якорь.
В сад тропинка через порог
Убегает. Не стоит плакать
О минувшем. Пребудет мир
Пусть с ушедшими поневоле.
Сапоги, вон, истер до дыр
На подошвах… И до того ли,
Чтоб оглядываться назад,
На опушку, в кармин заката,
Где, привычные, с раем ад,
Закатившись в кошачью мяту,
Безнадежно ведут грызню
За твою – а на месте ль? – душу,
Смявши заросли на корню.
Равновесия не нарушу.
Слишком занята. Многих сил
Стоит путаный путь твой править.
Нет, не то, чтобы попросил, –
Легкой пусть остается память…
II
Только в этом саду, где запущенной зелени пышность
Укрывает плетением глянцевых гибких стеблей
В грубоватых наплывах неровной коры неподвижность
От случайно попавших в прорехи меж листьев лучей,
Есть источник. В тени под коряво разросшейся сливой –
Неглубокая чаша с песчинками устланным дном.
Детский лепет струи по карнизу гранитного слива
Нежно сбивчив в упорстве наивном своем.
И когда приблазнит мне узнать, приведет ли тропинка
Истомленного путника прямо к теплу очага,
Я ладонью черпну, отогнав лепестки и хвоинки,
Этой влаги, что льнет, словно кошка к ногам…
III
Нырнет игла серебряной плотвой,
Слои сшивая. Времена и страны –
В один узор. Невыносим покой,
Где тупо коченеют мысли. Рано
Смотреть пока – и полработы нет,
Наружу нитки, краем неопрятным
Пестрит шитье. В нем мой вчерашний бред
И вперемешку – солнечные пятна…
Мерещится: когда на полотно
Стежок последний невесомо ляжет,
Под гладью водной вдруг увижу дно.
Где правду письмена камней расскажут.