Ей одной лишь дарил все закаты и странность Луны,
Ей шептал все признанья заочно, реально.
И в трубку...
Нервы рвал натяженьем бессрочных разлук тетивы,
Память нежно лелеял.
Как будто больную голубку.
Прикасался незримо, в пол слова, к ее тишине,
Подбирая мотив,
Упивался вечернею брагой.
Обращался к созвездьям, кружащим в чужой вышине.
Завалил все столы перепачканной в стихо бумагой.
И холодной капелью пролились опять небеса -
То ли дождь по стеклу.
Толь ответы на вечные письма.
Ведь сказала ему, что не ждет.
И что снова весна,
Что нет смысла искать
Смысла в чьей-то загадочной жизни.
Затерялся закат, закатившись медяхой под стол...
Рваность мыслей вплелась в искаженные вечером строки.
Виски с прежней тоской,
Вороненый, в предсумерках, ствол.
И парчовые капли...
Созвездий распавшихся крохи.