Натужлив скрип тяжелых колымаг;
На спуске некрутом, где кончился овраг,
Круженье женских тел нагих—
Чванливых дам, служанок и портних,
Торговок с мощными задами
И гроздьями грудей, хохочущих в сей яме,
Не прикрывая срам.
Зане мужчин, вглядись, увидишь там
Не более чем пальцев на руке.
Вот госпожу в разлатом колпаке,
Напружась из последних сил,
Руками крепкими от вил
Толкая дышло
В царство сучье,
Подвозит в коробе трясучем
Крестьянин в красном зипуне.
А рядом тащит на спине—
Красноречивей быть не может!—
Плутовку с тонкой белой кожей
Рыжебородый здоровяк,
От наслажденья весь обмяк.
В корыте старом и широком
Хозяйку юным быстрым скоком
Чернавки-девушки влачат
И что-то на ходу кричат.
Подъехали и стали дроги,
Чтоб бесноватую за ноги
Стянуть быстрей и кинуть в воду,
Туда,где бабьего народу
Под водомётных струй журьбу
Июльский полдень свел в гурьбу.
А кто уже прошел обряд,
В тени усесться норовят.
Под небом нежно-голубым
Танцуют пары пьяны в дым.
Волынок озорной напев
В листве оливковых дерев
Напрасно рвется сквозь века—
Недвижна времени река.
В кибитке полог раздвигая,
Спешит укрыться Навсикая,
Мелькнув на миг крутым бедром.
Раскрыв объятья, окоём
Холмы и долы, пиний тень
Вобрал в себя в сей яркий день.
Разверлась вглубь земная падь—
В целебных водах искупать
Грехом изглоданную плоть
Всем милость днесь дает Господь.
И если в суете сует
Проходит жизнь и меркнет свет,
То в дымке мреющих холмов,
Слоистых скал и дивных снов,
В которых миг не повторится,
Проступят из былого лица
За можжевеловым узором,
Одаривая нежным взором,
Друг друга сотни долгих лет,-
Любви возвышенной портрет...