Я после долгих странствий
наконец-то,
еще не зная,
есть ли в этом толк,
как блудный сын,
но с правом на наследство,
открыл избы заржавленный замок.
Вошел в полузабытое пространство
где эхо лишь
да призраки вещей,
затянутые в саван алебастра
давно уже нетопленых печей.
Скрипят полы.
Известка в паутине.
Гнилостный дух.
Шуршит лохмато пыль.
Но дом - киот,
где лик святой Фотиньи
остался на тесемочках стропил.
Парит июль.
И небо - голубое.
Ни дуновенья.
Лишь полет стрижа.
И слышно чуть-
как в выцветших обоях
коробится
плененная душа