В бокале глинтвейн, на рояле тетрадь,
Исписаны мелко страницы.
Когда-то она научилась летать
И чувствовать небо, как птица.
Когда-то она научилась любить,
Раскрашивать мир акварелью,
По острым осколкам босою ходить
И боль заедать карамелью.
Когда-то она научилась не ждать,
Не верить осенним химерам,
Не слушать часы, убедительно лгать,
Смеяться в глаза лицемерам.
Но шторы закрыты. За окнами дождь,
И тают в подсвечниках свечи.
На кончиках пальцев рождается дрожь,
Тревога и страх перед встречей.
Вот эхом шаги зазвучат в тишине
По древним истёртым ступеням,
Рука соскользнёт по холодной стене
И вдруг остановится время!
Мигнут фонари, растворится туман,
Расцветится город огнями.
И словно мираж, будто странный дурман
Окутает комнату снами.
Дотронется ветер до палой листвы
Едва ощутимым касаньем,
И с губ соскользнёт безнадёжным "увы"
Отчаянный вздох на прощанье.
Закрыт на замок обезлюдевший дом,
Погашено пламя в камине.
И верится ей лишь с огромным трудом,
Что всё так и будет отныне.
И стук каблучков по чужой мостовой,
И шёпот муаровых юбок -
Всё лишь отголоски надежды былой,
Вспорхнувшая стая голубок.
Прозрачные льдинки - капель из минут -
Сочатся сквозь тонкие пальцы.
Заброшенный парк, неухоженный пруд...
Как сложно ей с ними расстаться!
Здесь белые астры стоят в хрустале.
Перо окуная в чернила,
Рисует она на высоком стебле
Прекрасную розу Каира.
Да, здесь в зеркалах кисея и атлас,
Но тень одиночества рядом.
Звенит тишина от несказанных фраз
И взгляд ищет встречи со взглядом.
Следы на песке полутёмных аллей,
И шарфик забыт на скамейке.
Ей эта иллюзия много милей,
Здесь всё по особенной мерке.
Здесь жизнь понарошку и смерть невсерьёз,
И кажется легче простуда.
Здесь ярче сиянье неведомых звёзд
И ближе дыхание чуда.
И запах корицы, и плюшевый плед,
И образов фата моргана.
И в городе этом, которого нет,
Другого не будет обмана.