Весь мир пожаром был объят - бездымным пламенем заката,
когда безумец принял яд из чаши кованого злата.
Он не был нищим и больным - им овладела блажь травиться
затем лишь, что была не с ним его капризная царица.
Его спасли, его снесли под полог на постель страданья,
и духи неба и земли вокруг столпились. Ожиданье,
придёт ли смерть к нему вот-вот или пощадит глупца сегодня.
И Демон ждёт из преисподней. И из чертогов Ангел ждёт.
А он заснул. И вот, дрожа, явилась духам, как присяжным
его несчастная душа, и Демон с видом авантажным
ей говорил: «Великий грех лишать себя страданий силой.
Страданья тела - просто смех, они окончатся могилой.
Тебе ж, душе, за всё платить страданием неизмеримым».
Душа сказала: «Так и быть» - и взор свой пламенный смирила.
Но Ангел молвил: «Грех-грехом… Но что любовь? Не те же муки?
Вложив стрелу младенцу в руки, ты предопределил исход.
Несчастный лишь попал в капкан, тобою же определённый,
И если ад - удел влюблённых, то весь наш суд лишь балаган.
Ведь это ты принёс им плод познания любви и муки.
Ты сам вложил в уста науки всю эту ересь светских мод.
Ты затуманил ясный взор кокетства дымкой мимолётной…»
«А ты блаженство их полёта облёк в общественный позор.
Ты плоть постыдной объявил, прикрыл их лицемерной ложью,
И, как служителя таможни, над браком церковь посадил»
«А-а, так теперь ты рад сорвать тобой взращённое несчастье
и пользуешься высшей властью, чтоб души смертных воровать?
Так вот каков ты судия! Уйди, посланец преисполдней!
Он мой, как и весь день сегодня. Увы, удача не твоя!»
Но Демон покачал рогами, с трудом удерживая смех:
«Он мой со всеми потрохами, де-юре мой - вот яд, вот грех».
«Он принял смерть не из-за мук, а ради мук. Он мой де-факто.
Я жду лишь подписанья акта. А ты ни с чем, мой тёмный друг».
Спустилась полночь. Мир затих. Дыхание не прерывалось.
Душа безмолвно дожидалась вердикта спорящих двоих.
А смерть вздохнула тяжело, прискучив долгим ожиданьем.
Покинула ночное здание и тихо встала на крыло.
Отравленный вздохнул опять и, хоть и был белее мела,
вернулся к жизни - стал блевать, смертельный яд покинул тело.
Туман рассеялся. Душа, пожав плечами виновато,
Ушла в привычные пенаты. Больной закашлял, задышал.
Стал жить. «Пойдём-ка по пивку, - вздохнув, сказал посланец ада. -
Не выгорело - и не надо. Не время, значит, дураку».
«Устав нам пива не велит», - напарник возразил понуро.
«Давай де-факто, не де-юре… Ну, зажуёшь - грех не велик».