я не могу реветь
больше ни слезами, ни в стихах, ни в прозе.
когда на душе херово,
даже никотин кажется ничтожным.
и я не знаю, куда мне бежать,
когда по телу мурашки от мороза,
а на улице плюс тридцать.
всё это кажется невозможным.
а самое херовое, что люди
встречаются с этим и в двадцать, и в шестьдесят.
чувство, когда во всем мире именно
для тебя нет места.
хочется, просто до безумия хочется
изменить всё, повернуть время вспять,
чтобы стереть момент, когда люди
узнали слово боль, это так чертовски нечестно.
какой вообще дурак додумался
научиться страдать, проронить это слово из уст.
и взбрело же в голову,
что должно быть больно, когда душе плохо.
кто подумал бы вообще,
что мир для одного бывает чудовижно пуст,
когда хочется,
чтобы попросту было на всё поxуй.
но это уже во мне,
и я не знаю, с кем разделить, куда эту боль деть,
почему она так сильна,
почему она так многое для меня решает.
и в лепешку разбиться хочется,
когда понимаешь, что ты ноль, ведь
в мире ты пустое ничто,
а он для тебя вирус, который медленно убивает.