В VIII веке Испания, как известно, уже принадлежала маврам-мусульманам. Один из мавританских эмиров затеял войну с правителем Сарагосы и позвал на помощь Карла Великого, короля франков, будущего императора Священной Римской империи. Карл пришёл, помог, не за бесплатно, конечно, и двинулся в обратный путь. Но в узком Ронсевальском ущелье на его армию напали баски (по другой версии – гасконцы). В этом бою и погиб Роланд, маркграф Бретани, вместе со своими воинами прикрывавший отход армии и фактически спасший войско и Карла.
Таковы факты. Но что мы читаем в дошедших до нас "Песнях о неистовом Роланде", сочинённых позже, уже в ХII веке? А то, что император Карл пошёл войной на нечестивцев за веру Христову, на его армию напали мавры, но храбрый Роланд, верный рыцарским традициям, спас армию и короля, пожертвовав собой. Понятно, что всё это сочинено уже в свете идеологии крестовых походов и идеалов рыцарства, которых тогда, в VIII веке, и в помине не было.
журнал Огонёк, Как создаются мифы
Благородный клинок, погружённый в дремоту столетий,
Чем наполнен твой сон на границе времён и эпох?
Ты участник походов Роланда, железный наследник
И последний, кто помнит испущенный рыцарем вздох.
Расскажи, Дюрандаль, о тревожных огнях Барселоны,
О войсках Аль Мансура, о храмах, горящих в ночи,
Про грабёж Компостелы, и бремя монаршей короны,
И про гибель маркграфа Бретани, прошу, не смолчи.
Ты ведь помнишь, клинок, тесноту скальных стен Ронсеваля
И застывшее серое небо в предчувствии гроз,
Как твой друг и хозяин смеялся словам сенешаля
И пытался развеять дыханье нависших угроз.
Он был смел, Дюрандаль, а гасконцы – хитры, как гадюки,
И, боясь подступиться, обрушили ливень из стрел –
И кровавую жатву собрали охотничьи луки,
Выстилая ущелье ковром обездвиженных тел.
Помнишь крики Роланда, собравшего строй уцелевших,
Стоны павших от ран, лошадей, ошалевших от шпор,
Треск щитов и вой стрел, с упоением с неба летевших
На бретонский отряд, что хотел дать гасконцам отпор.
Ты молчишь, Дюрандаль, но я знаю: ты помнишь прекрасно,
Как кричал Олифант, разрывая людские сердца,
Как тревожные ноты звучали призывно и страстно,
Отдаваясь в душе грозной песней начала конца.
Помнишь клич «Монжуа!», что взлетал в небеса гордой птицей
И бессильно метался, зажатый в объятиях скал?
Как хрипел под седлом Вейлантиф, норовя оступиться?
Как твою рукоять граф Бретани до боли сжимал?
Как на долю секунды застыло дневное светило,
Когда пал на колени пробитый копьём Эггихард,
Как холодные камни багровой росою поила
Твоя звонкая сталь, пока дрался над другом Роланд.
Как в кольце нападавших рубился и зло, и без страха,
И одними губами на выдохе имя шептал
Той одной из Блуа, что у сердца пригрелась, как птаха,
И чьей памятной лентой твою рукоять обмотал.
Ты хранишь в своих снах отголоски иного столетья
И истоки легенды, что спрятал в веках Ронсеваль.
Спи спокойно, клинок, прикоснувшийся к тайне бессмертья...
...Не покинувший боя и верный руке Дюрандаль.
(15 июня 2015 года)