То, что даётся легко не имеет ценности.
И не имеет смысла.
Последним что я увижу будет черное солнце.
Твоих расширившихся зрачков.
А я всегда ненавидел восход.
И ты поймешь, это отчаяние неживущего.
Сковывающий страх преследовал нас с первого разговора.
Если мы и делали что-то абсолютно синхронно,
то только отгораживались друг от друга.
Обреченное взаимодействие.
И ты никогда не простишь меня.
Никогда не.
Подобное отталкивает подобное.
Многочасовое молчание,
и обостренные до предела чувства -
плавно затягивал эту петлю на моей шее,
до хруста костей.
Я пытался на тебя не смотреть.
Но сколько же раз, за всё это долгое время,
мечтал взять тебя за руку.
Отказываюсь вспоминать.
Сколько раз, говорил себе,
что перестану ходить по кругу -
мне нечего дать тебе.
Совсем ничего.
И только мертвые никуда не торопятся,
словно впереди миллионы лет.
Но страшно думать о том, сколько ещё мучиться в одиночку.
Я рисую на запястье темно-зеленую планету,
и её холодный,
безжизенный белый спутник.
Ответь мне,
почему мы до сих пор остаемся рядом?
За тысячи километров,
но в той же неизменно болезненной близости.
Сколько ещё историй, я смогу тебе написать?
На которые ты не ответишь, а я и не жду.
Тебя пробивает дрожь.
И дозволено ли мне вообще,
говорить о чем то кроме себя самого.
Сколько же раз,
я проклинал день нашей встречи,
И после, мучился от чувства вины
за подобные мысли.
Я давно перешел свой болевой порог.
Никогда не забуду, как встретился взглядом со сбитой собакой,
переломанной, лежащей у обочины,
в разрастающейся луже крови,
и вылизывающей выпавшие кишки из зияющей раны.
Уже ничего не поможет, слишком поздно.
Красное красное море.
Сознание ускользает.
Я занимаюсь чем-то схожим.
Бесконечный самоанализ и бичивание.
И не терплю поражений.
Но смерть не приходит,
а я так звал её, как никого другого.
Всё от того, что по-прежнему слаб,
У меня ещё есть что терять, до чего же досадно, правда
Но во мне уже давно все сломалось, от удара
несопоставимого,
со столкновением с фурой
превысившей скоростной режим.
Пожалуйста.
Сожми сильно,
и останови кровотечение.
Даже если это бессмысленно.
И начинать жить уже поздно,
как и чувствовать вкус радости.
Но до чего было бы больно и хорошо.
До чего же больно и хорошо,
Ощущать твои прикосновения своей кожей.
И где-то в глубине моих глаз ещё теплится нечто живое.
Надежда не требующая воплощения.
Но я так устал.
Я так устал.
Я так устал.
Чёрное солнце в зените.
Я всегда пытался делать вид, что ты мне не нужен.
Что никогда не нуждался в твоем присутствии.
Говорил о любви кому угодно,
даже если меня передергивало от отвращения,
но только тебе ничего не сказал.
Погряз во лжи, запутался в собственной сети.
И наглотавшись грязи мучительно задыхаюсь,
каждодневно.
И мне не очиститься, даже пройдя все круги ада.
Дважды.
Было ли что-то сильнее нашей с тобой борьбы?
За право остаться в груди навечно.
И вытеснить прочее.
Всякий ненужный хлам, вроде бывших любовников.
Или будущих.
Я никогда не драматизировал, не приувеличивал
чью то значимость.
Но я бы не колеблясь вверил тебе свою жизнь.
И обеспечить кончину бессмертной души,
надеясь на лучший исход,
но при том, никогда не ощущал наличие оной.
Умереть с тобой рядом,
наверное я мечтал лишь об этом,
все эти долгие годы.
Но никогда не признаюсь.
Страх раскрыться, страх зависимости.
Такой глубокой, непрерывной.
И невероятно прочной, толще якорной цепи.
Лучше сломаю пальцы.
Слова сворачиваются в гортани, склеиваясь комом, разрезая горло.
Снова беззвучно рыдаю на полу лежа, посреди комнаты.
Снова пьяный.
И по-прежнему непокорный.
Где мы были с тобой всё это время?
Почему я встретил тебя только тогда,
Когда уже поставил жирную точку.
Когда мне уже нечего не хотелось.
И я не во что не верил.
Уже слишком поздно.
Почему не встретил тебя в одиннадцать,
Почему не в семнадцать.
А я так нуждался
в человеке, которого бы смог любить больше всего на свете.
И это не оправдание моих действий.
Даже в тот день, стоя на табуретке и проверяя выдержит ли веревка.
Но сейчас уже все закончилось, и безвозвратно.
Если быть честным, то почти что радуюсь.
Но всё ещё хочу покаяться во всем совершённом.
Напоследок снять эту ношу.
Можешь точить нож, я даже покажу куда бить,
чтобы вернее и сразу.
Но прошлое никогда не прощают.
Так жалок, в своей сути, что с самому становится тошно.
Я сам для себя позор.
Я тот пикирующий горящий бомбардировщик,
нацеленый на жилые здания.
Не могу просто уйти, не прихватив с собой десяток жизней.
А лучше несколько сотен.
В этом мире нет справедливости.
Это всего лишь слово для самоутешения, запомни намертво.
Я почти что тебя ненавижу, как ты можешь,
да как ты смеешь,
видеть меня насквозь.
Это никому не дозволено.
Многие моего возраста давно обзавелись семьями, наплодили выводок.
Регулярно трахают любовниц и жён.
Откладывают каждый месяц деньги,
на отпуск где-нибудь за границей.
Гниют в офисах, притворяясь счастливыми,
купаясь в собственной ничтожности, не имеющей дна.
А я е/бал в рот такое веселье.
И не подписывался,
до сих пор желая для себя лучшей доли.
Нет, не молчи,
продолжай говорить со мной.
Я как ребенок, цепляющийся за подол уходящей матери,
отставляющей его в детском доме, не объясняя причины.
Продолжай.
Я не переживу, если ты однажды навсегда исчезнешь
из поля видимости.
Никогда не забуду твой низкий голос,
ты первый, от кого мои легкие готовы разорваться.
Переизбыток кислорода смертелен.
Ровно настолько же, как и его недостаток.
Дозировка превышена.
И я так тебя ждал.
Так тебя ждал.
Не оставляй меня одного.
Мне страшно.
Мы с тобой образуем связку, нечто бесформенное.
Не имеющее пола, не разделенное.
Я рисую птиц с вырваными позвонками, завязших в плавящемся гудроне.
Ни в одном языке мира не хватит слов,
чтобы описать что я чувствую, как пронзает насквозь,
когда встречаюсь с тобой взглядом.
Но не смотри на меня сейчас.
Это как последняя просьба, перед казнью.
Мне становится горько.
Я не хочу опять пробовать.
То что не имело начала, не сможет и закончиться.
А мне нужно что-то вечное.
На самом деле, мне отвратительна вся эта ванильная пое/бота,
и наиграная нежность.
Всё что теперь мне нужно,
это спокойствие и тишина.
Да и какой из меня романтик.
Всегда брал своё жестко, не отвлекаясь на постороннее.
Всё что могло бы между нами быть,
рано или поздно закончится дракой и поножовщиной.
Не хочу причинять тебе страдания.
Не могу причинить тебе зла.
Абстрагируюсь от происходящего,
И ты делаешь так же.
Только как оборвать эту ментальную связь,
без возможности выбора, без шанса свернуть назад?
Увеличивающейся с каждой секундой.
Потому что нет ничего сильнее, нашей болезненной близости.
Нет ничего сильнее, нашей с тобой борьбы.
Ничего нет.
И не было.
Ты меня не простишь.