Мое имя в притяжательном наклонении
зачеканилось вдруг в сердцебиении:
и ты назвала меня, добавив окончание...
и я чокнулся от счастья окончательно.
без любви пуст мир, ничто без чувств мир,
без песен мрачен мир, неинтересен мир,
я выиграл бы теперь в «Угадай мелодию»,
или в «Два рояля». Понимаешь аналогию?
стихами оборванными, словами рваными
пишу твои черты, такие нравные.
и если я море, а ты по колена в нем,
на метр выше себя я зальюсь дождем.
никто не знает того, о чем бред этот,
пусть я не Маяковский, чтобы назвали шедевром,
ты мой шедевр, задвижка в моей печи,
сначала дрова кидаешь, потом молчишь...
сдвиг по фазе, угар и тленье, медля,
меня шатает во всю, как шар шатает кеглю,
в петлях - моя злость - в улыбках апельсиновых,
я таю, словно гвоздь в тысячах по цельсию...
ревнивых, глупо-мальчишеских, но все же вызванных,
чертиков с вилами, или как там называли их?
стрелами смертными амурно-прицельными,
нервными, верными, игра скрипки с нервами.
пустынная жажда твоих меня-томлений,
песок слов, ковбой-герой в поисках тебя-дуэлей,
или немыслимых, средневековых, рыцарских
тебя-спасаний на мечах от демонов,
драконов огнедыщащих, кощеев, прочей нечисти,
себя-самой - капризно-дикой прелести...
такая невозможная, такая милая вся,
не пойму порой, гле злость, а где броски с манерами.
но это все ты. И я сам вызвался
биться на мечах, с луками и револьверами.
один к шести - шанс, что мне будет больно,
ты скажешь «нет», я выстрелю, ты скажешь: «больной, что ли?!!»
шанс один к пяти уже, я вновь тянусь к курку,
ты зла, кричишь «дурак! Идиот!» и все в таком духе,
и ты этому придурку даришь поцелуй,
нежный возносящий на любовный трон,
и он роняет тебе в ладонь спрятанный в руке единственный патрон.