Шесть тридцать, тарабанит мой будильник,
Чего-то хочет, а чего - я не пойму.
И в такт ему маячит мой мобильник -
Всё нарушая - и покой, и тишину.
Я душ приму с улыбкою лукавой,
Помадой красной губы подведу.
Кому-то может быть захочется направо,
А я сегодня дома. Так хочу!
Предстану нежной, в лёгком белом платье,
С губами алыми и волнами до плеч,
Ведь я иду дарить ему объятья
И чашку кофе, чтобы чуточку развлечь.
На пальцах, еле слышно и немея,
Войду я в комнату тихонько, не дыша,
Чуть затаив волненье, чуть робея,
Проследую, как муза, не спеша.
На край кровати сяду я несмело
И в свете радостного, солнечного дня -
Увижу чувственное, млеющее тело,
Под ним струящаяся шёлком простыня...
Я одеялом ласково прикрою,
Те части тела, что с утра ласкают глаз,
На тумбе кофе в чашечке пристрою
И свой начну предутренний рассказ:
"Среда сегодня, вот какое дело,
И на часах лишь девять тридцать три,
Но я так кофе принести тебе хотела,
Побаловать тебя... Лежи-лежи!
Мне ночью сон чудеснейший приснился -
Бескрайние клубничные поля,
А ты опять в меня безудержно влюбился!
Кружились море, звёзды и земля.
На гуслях ветер исполнял свои сонеты,
Витали в воздухе флюиды нежных чувств,
Мелькали сладкие, ранимые сюжеты,
В водовороте чувственных искусств..."
Он протянул ко мне навстречу руки,
И опрокинул, уложив меня с собой:
"Харе, передавать пустые звуки!
Ложись поближе, рядышком со мной!"
Прыжок... кульбит и я уже в кровати,
Блаженно разлеглась я вдоль оси.
И резко приказала: "Дрыхнуть хватит!
Теперь и ты мне кофе принеси!"
Как сладок сон под утро этим летом,
И залит солнцем рыжий небосклон...
Вдруг на пороге, весь в лучистом свете
С подносом появился тихо он.
И все о чём надумала мне видно:
Его мужская и накаченная грудь.
И голос очень томный, но ехидный:
"А может девушке еще чего нибудь?"