Был вылитый ты рептилоид -
таким и с портрета глядишь -
и видится вдруг пеизаж нам,
там бродят ещё динозавры,
а боги босы, как изгои,
и змейкою речка бежит.
На кролика смотришь удавом,
на символов рухлядь и лом,
на всех ретроградов-баранов,
логосопоклонников-лапотников,
на хор записных прошляков.
Какого-то, что ли, варана,
каймана ли, ящера ль взгляд -
спокойный, холодный, упрямый -
и видится вдруг маска-лярва,
пещерный лемур кошмарный
мерещится невпопад.
Крылатой русалкою-юдою*
с змеиным, драконьим хвостом
глядишь с нелюдскою мудростью
на корку солярного чванства
сквозь ряску смарагдовой зауми
из мрака грядущих времён,
из смрада забвенных колен и племён.
Там об руку ты с Мелузиной,
оттуда мелодии весть
до нас ты доносишь, вестимо,
что скипетром-скрипкою мимо
голов августейших и Рима
издревле возносит камыш;
во чреве Венерином, сонный,
ты ветру слагаешь венец
сонетов, хвостами сцеплённых, -
державно-венчанную мышь -
и ветер, шумя, тебя носит,
как встарь, и баюкает сон;
Медузы защитник, ты камень
в пурпуре обрёл, наконец, -
так вот ты какой - синеглазый,
преметкий, полутораглазый,
преблагословенный стрелец.
__________
*) юда - вила-русалка