Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей,
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
The less to ladies is our cherish,
The more of their hearts it gets,
And more secure is their perish
Amid deceitful luscious nets.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
The lust that used to be cold-bloodied
As art amorous was hailed, studied,
Announcing of itself and blinding,
Without love its pleasures finding.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
But this important game now played
Is fit for aging apes alone
Of those praised times for years gone:
The chasers' splendor has decayed
Along with that of their red heel
And proud wigs of great appeal.
Кому не скучно лицемерить,
Различно повторять одно,
Стараться важно в том уверить,
В чем все уверены давно,
Those never tired to play their double,
Repeat the same in different ways,
Lead to believe, with pompous trouble,
What's been believed since ancient days.
Всё те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых не было и нет
У девочки в тринадцать лет!
Enjoy the same protests routine,
Find superstitions to outroot,
Those things a girl-child of thirteen,
Has never had and never could.
Кого не утомят угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
Обманы, сплетни, кольца, слезы,
Надзоры теток, матерей,
И дружба тяжкая мужей!
Who's never tired of seeming fears,
Devotion, vows along with threat,
Six-page epistles who might get,
Deceptions, gossips, rings and tears,
The moms and aunts' pervasive eyes,
And spouses' grievous friendly ties.
Так точно думал мой Евгений.
Он в первой юности своей
Был жертвой бурных заблуждений
И необузданных страстей.
It's just one of Eugene's conclusions.
He fell, as his days early rolled,
A victim of those wild delusions
As well as passions uncontrolled.
Привычкой жизни избалован,
Одним на время очарован,
Разочарованный другим,
Желаньем медленно томим,
With living customs being pampered
With one thing - fetched, with others - tempered,
By something else - let down, hit,
With whims and lust stewed bit by bit,
Томим и ветреным успехом,
Внимая в шуме и в тиши
Роптанье вечное души,
Зевоту подавляя смехом:
Вот как убил он восемь лет,
Утратя жизни лучший цвет.
Ailed by successes never tough,
In silence as well as in crying
He heard his soul's growl undying,
Suppressing yawning with a laugh:
This way eight of his years were slain,
Lost life's prime blossom, all in vain.
В красавиц он уж не влюблялся,
А волочился как-нибудь;
Откажут - мигом утешался;
Изменят - рад был отдохнуть.
For no more girls he lost his mind,
Just gallivanted unawake;
Cheered up himself if was declined;
If cheated - glad to take a break.
Он их искал без упоенья,
А оставлял без сожаленья,
Чуть помня их любовь и злость.
Так точно равнодушный гость
He prowled for them without a rapture,
And dumped each as an easy capture,
Bits of their rage and love in mind,
Just like an icy guest heart-blind,
На вист вечерний приезжает,
Садится; кончилась игра:
Он уезжает со двора,
Спокойно дома засыпает
И сам не знает поутру,
Куда поедет ввечеру.
At the eve's whist he had a round:
Got seated; soon a final play,
He left the hosts' and rode away,
At home asleep fell, safe and sound,
Himself not knowing by day light,
Where he might go the coming night.
Nb