когда вечер задёрнет шторы,
светом луны заполняя пустошь,
попробуй внушить себе, будто скоро
и ты отпустишь.
*
была у тебя любовь такая,
которая, как ушла, абсолютно всё забрала с собой.
тебе не случилось сказать: "я всё ещё привыкаю,
мне жаль, что вот так пришлось".
а потом появилась не просто любовь - любовища,
ты себя, не думая, раздавал ей.
теперь глядишь на раны, которые слёзы льют кровоточаще,
подводят итог финальный.
она говорила как-то: "я и так из любви вся.
зачем мне ещё твоя?"
ты тогда удивился,
придвинул к себе бокал.
а она говорила: "и что мне твои слова,
мол, всё любишь и любишь - толку?
я хочу, чтоб зрелище, чтоб пожар
и эмоции чтоб надолго".
а чего же ты мог ей дать?
кроме сердца, истерзанного, как псом,
кроме клятв на всех языках,
кроме любви простой.
ты бы мог растопить её льдов толщи,
ты бы обдувал её раны - ты был бы ветер.
ну а так, у тебя ничего и нет ведь больше.
ты абсолютно беден.
*
в миг, когда она развернулась и зашагала к двЕри,
переполненная решимости и какой-то злобы,
ты ещё до конца не верил,
не хотел это случилось чтобы.
ты боишься, но держишь ещё баланс.
сердце кричать тебе прикало.
ты хватаешься за последний шанс,
как дитё за мамин подол сарафана.
правую руку неУстанно держишь возле своей груди,
опасаясь "не стала бы вытяжкой,
а то - до последней капли"
умоляешь: "нет, ты только не уходи!
я без тебя не смогу,
не выдержу,
я не справлюсь".
но она ушла, хлопнув дверью,
как будто ты оловянный солдатик, а комната - просто ящик.
ты теперь постоянно шепчешь: "я верю. я верю, я верю, я верю,
что всё было, было всё настоящим".
*
когда вечер задёрнет шторы,
светом луны заполняя пустошь,
попробуй внушить себе, будто скоро
и ты отпустишь.