Рискуя озлобить иль насмешить,
Решусь поделиться мечтой озорной:
Пройти меж робеющих нацменьшинств
Хозяйской походочкой козырной.
Рискуя, что, ахая, вскочите с мест,
Я всё-таки быть откровенным рад:
Мне будут приятны смущённый их жест,
Покладистый тон и виновный взгляд.
Застенчиво-заячье «извини»,
Струясь сквозь глаза их и сквозь слова,
Подскажет, что взысканы здесь не они
Звенящим званием большинства…
А к нам благосклонен опасный расклад
Всучаемых жизнью имён и ролей!
А мы не из тех, кто смущён и зажат, –
Из тех, кому лучше! Вольготней! Светлей!
Мне скажут: «Стыдился бы вслух о таком…»
А что мне стыдиться? Ведь я зову
Из мрака, из комплексов-катакомб –
К уверенной поступи, к торжеству!
Всё наше вокруг! Почему же и здесь
Мы язвой уступчивости больны,
И вновь по-холуйски боимся – задеть
Изгибчики чьей-то душевной струны…
А нам бы, лелея прогулочный шаг,
Промолвить с улыбкою тех, кто силён:
«Здесь прихоти наши и наш кавардак,
Здесь наши законы и наш закидон!»
И, в шёпот не вслушиваясь ни в чей,
Добавить бы так, не вступая в спор:
«Здесь наши желания – мера вещей;
К услугам задетых – аэропорт».
Читатели, автора можете клясть,
Но всем вам – признайтесь-ка, – ясно вполне:
Так скажет, нисколечко не стыдясь,
Любой иноземец в своей стране.
И знайте: народ наш пребудет и впредь
Пред гулом клевещущих толп уязвим,
Пока не научимся – мочь и сметь
И мерой за меру не воздадим.