Чашка чая с смородиной черной,
да чуть розовый тихий закат
врачевали мне душу упорно,
я ж ее загоняла в штрафбат.
Обвиняла во всяких ошибках,
в недосмотрах, белье вороша,
и с обиженной грустной улыбкой
молча слушала это душа.
Постепенно, в объятьях заката,
все плохое куда-то ушло.
Знаю я, не душа виновата
в том, что ныне быльем поросло.