Тогда она внезапно строго глянула,
И бросила мне без обиняков:
"Скажи, откуда тебе знать про ангелов?
Про сахарную вату облаков?
Про крыльев мощь, молочно-снежных, матовых?
Про кипенный, разлитый в небе, свет?
Могла ли ты, как я, любить крылатого?"
Я жму плечами, отвечаю "нет".
Тогда она продолжила. В апатии
Ее рассказ был непривычно тих:
"Их неспособность чувствовать - проклятие
Для тех, кто рядом, но ведь и для них.
Они добры до слез в своей жестокости,
Но слезы их - обычная вода.
Жила ли ты с такой же одинокостью?"
Я эхом вторю: "Что ты? Никогда."
Она замолкла, бледная, как статуя.
Но гомон птиц, рассерженных с утра
Не заглушил слова сквозь губы сжатые:
"Прости, я задыхаюсь, мне пора.
Мне нужно жить, мне нужно настоящее".
Кто прокричал их - я или она?
А темные, густые и чадящие,
Слова повисли сгустком у окна.
Я распахнула ставни в исступлении -
Впустить хоть каплю солнца, света, дня.
Она ушла как тень, как отражение.
А этот сгусток весь вошел в меня.
Я так стояла долго, неуверенно,
И крылья мои бились о карниз.
И я их машинально и потерянно
Сняла с себя и выбросила вниз.
Потом - взлетела.