Пятнадцать коек в три ряда
И тусклый лампы свет,
Всю ночь доносится сюда
Больных тяжелый бред.
Пятнадцать распростертых тел
Хрипят изнурены:
Черты одних бледны, как мел,
Других – воспалены.
Теперь и в поздний час светло,
Рассвет глядит в окно.
Железной сеткою стекло
Везде оплетено.
Тюрьма, ловушка, сеть капкан,
- Мне здесь грозит беда…
Какой чудовищный обман
Привел меня сюда?
Здесь люди не щадят людей
- Беспомощных больных
- И дрессируют, как зверей,
Наказывая их.
Не оставляют нас одних,
Не сводят строгих глаз…
Халаты белые на них
И серые на нас.
Здесь воцарился произвол,
Безжалостных мегер.
А принудительный укол
- Не худшая из мер.
И грубый мат, и злобный крик,
И мелочная ложь…
Да, здесь пробудь один лишь миг
И то, с ума сойдешь!
Но злые мысли не к добру:
В глазах плывет туман…
А няньки, озверев к утру,
Бьют Аньку Зильберман.
Удар, другой… и хриплых стон,
Бьют, кажется, туфлей…
И снова длиться страшный сон
Действительности злой.
«Не смейте бить меня в живот,
Не зажимайте нос…
О, мама, пусть вас рак сожрет
За клок моих волос!
О, не душите палачи,
Я ненавижу вас!...»
Она затихла – не кричит…
Уснуть бы хоть на час.
Сон не смежил усталых век
И боль в душе сильна:
За что страдает человек
И в чем его вина?
Как можно унижать таких,
Кто горе пил до дна?
Когда наступят и для них
Другие времена?
Халаты белые, о вас
Печальный мой рассказ.
Вам не уйти от наших глаз
И наш наступит час!
Час справедливости для всех,
Кто в серое одет,
И для безумных, и для тех,
Чей так неистов бред!