Нет, не рабская доля, но казачая воля -
Засыпать не в родимой степи,
Но укутавшись сеном заморского поля
Вспоминать о родимой груди
И улыбке незримой всем оным прохожим,
И нечастой и скрытной порой,
Но бросающей в страх и до дрожи
Той улыбке любимой, родной,
Той священной в толпе инородцев фигуре,
Узнаваемой даже в ночи,
Той ранимой и детской любимой натуре,
Той руке, что подобна свечи,
О том взоре, что ищет и что-то находит,
Неизвестное, словно на дне,
О том профиле, что искрометно уходит
И уже не вернется ко мне...
Нет, не рабская доля, но казачая воля
Быть всегда и везде одному
И сражаться, залив ковыль алою кровью,
Умереть за родную свою,
И подняться соколиком в русское небо,
Положив всё "за други свои" -
Это наше, и в нас это... Только вот мне бы
Лишь разочек увидеть цветы,
Заплетенные в нежные локоны самой,
Самой
Близкой и доброй моей,
Позабывшей, что долгом пред нашей державой
Её воин лежит меж полей.
Нет не рабская доля, но казачая воля -
Быть зеленою жабой во тьме,
Спрятав в китель все страхи, сомнения, любови,
Спрятав боль, что там нет места мне,
Где есть место мечтам о прекраснейшем принце
С белогривым и гордым конем,
Что придет, заберет и, укрыв белым ситцем,
Унесется верхом с ней вдвоем.
Нет, не рабская доля, но казачая воля -
Всё простить, всё понять и любить!
И с пробитою грудью средь желтого поля
Лишь о ней вдруг слезу уронить.