Два моря в дышащем размахе
причудливо и намертво сошлись:
степь, что так тонко мёдом пахнет,
и синяя неистовая ширь...
Степной дурман сквозит в потоках ветра,
в полёте ястреба над изумрудом трав.
Вхожу в июльские глубины лета,
втекаю в удивительнейший сплав
безудержной морской стихии,
вздыхающей в подножии степи,
и травостоя, что так жадно пили
глаза, теперь прозревшие мои...
То выскочат тревожным красным маки,
застрявшие в сединах ковыля,
то вспыхнет василёк, необычайно яркий,
проступит плотная, вся в трещинах земля...
Дурман-трава, медовая истома,
и опьяненье сразу без вина
от запахов и насекомых звона,
а дальше - море, ширь и глубина...