Книжек куплю, как поеду в город.
Сумку холщовую А4.
Голод меня не возьмет измором
и не удержит силком в квартире -
слабую, бледную, с птичьим весом,
марионеткой таща за нити.
Я догадалась: их нужно резать
и возвращаться в любимый Питер.
Я побегу, мой родной, чудесный,
только дождись, я еще живая,
прямо с Восстания через Невский,
с детства знакомым домам кивая,
в арку нырну - и на площадь нашу,
ту, что тебя на открытках славит.
Не удивляйся, я стала старше,
но не узнать ты меня не вправе.
Я до Невы проскользну проворно
мимо фонтана у Эрмитажа
и на мосту, укрывая горло,
буду фигуркой стоять бумажной,
маленькой девочкой, силуэтом,
серой шинелью, церковной свечкой.
И любоваться свинцовым светом,
в водах играющим бесконечно.
Ты не ошибся, так мало надо
мне для того, чтобы быть счастливой.
Чтоб в сентябре, как всегда, из сада
папа привез бы в корзине сливы.
Чтобы вернулось к нему здоровье.
Чтоб начала улыбаться мама.
Чтоб я могла исцелить любовью
самых родных, драгоценных самых.
Чтобы над нашей рекой великой
не замелькали стальные крылья.
Чтобы в ее отражалась бликах
сила народа, а не бессилье,
чтоб на планете утихли звуки -
залпы орудий и плач надсадный...
Чтоб я стояла, раскинув руки,
питерский воздух вдыхая жадно,
и понимала, что в этой точке
сходятся линии тьмы и света.
Что для чего-то приходят строчки.
Что я умру, но не в это лето.