А капитану нипочем, нипочем, нипочем…
песня, сочинил Данил, 6 лет
У нас туристический бизнес, судно, стилизованное под старинный парусник. Мы курсируем где-то у экзотических берегов Бразилии. Тишина, покой, ласковое солнышко. Моя вахта, делать особо нечего, судно лежит в дрейфе. Прогуливаюсь, насвистываю и думаю о том, как же должны быть счастливы люди, которые могут себе позволить любую, даже столь дорогостоящую и вычурную прихоть, как наш поход.
Мои размышления прерывает появление капитана. Наш капитан – вылитый пират. Орлиный профиль, загорелое лицо. Ему продели серьгу в ухо и надели треуголку – ни дать, ни взять – Джек Воробей! Он намного моложе меня, у него только начали пробиваться пушистые усики. Но мы его очень сильно уважаем, любим, да и побаиваемся за его проницательность, глаз у него – сущий рентген.
Торопливо подбегаю, прикладываю руку к своей бутафорской шляпе и докладываю, типа, за время вашего отсутствия происшествий не обнаружено. Команда отдыхает, пассажиры спят, судно в дрейфе. Капитан нахмурен, морщась, качает головой.
Что не так? И к своему ужасу вижу в иллюминатор рубки, что берег стремительно приближается. Более того, нас втягивает в какую-то реку. Эх я, шляпа!
– Капитан! Нас втягивает в узкость!
А капитан с сосредоточенным лицом уже у штурвала и цедит сквозь зубы:
– Вижу.
Между тем, скорость движения резко возрастает, река сужается, и мы на огромной скорости летим куда-то вперед и вниз.
– Капитан, прикажете разбудить команду и пассажиров?
– Нет.
И правда, команда уже должна быть на местах, согласно авральному расписанию, а что толку? А пассажиры… им будет легче умереть во сне.
Мы уже летим с бешеной скоростью фактически по горной реке. Поток превратился в горный ручей, судно днищем задевает огромные валуны, тряска такая, что кажется сейчас все развалится на мелкие кусочки, но этого не происходит, только скорость все возрастает.
Капитан, стиснув зубы, крутит штурвал, каким-то чудом умудряется чуть-чуть выправлять наш курс, следуя по руслу. Лицо у него белее мела.
Мне страшно. Уклон уже настолько крут, что никакой реки не надо, мы просто едем с горы вниз. Да и реки, как таковой нет, она рассыпалась на тысячи мелких струек и спряталась среди огромных круглых каменюг. Я потерял голову, за что-то уцепился и ору, сам не зная что.
Капитан сосредоточен, и лишь приговаривает:
– Так… так… еще вот так… еще чуть-чуть… -- как будто только это и делал в мореходной школе. Он как-то по автомобильному прижимается правым бортом к скале и хоть немного гасит скорость, обдирая все, чего касаются камни.
Внизу нас ждет большая лужа, куда мы и плюхаемся, подняв мириады хрустальных брызг. Капитан делает крутой разворот, чуть не переворачивая судно и кладет его левым бортом на песчаную отмель, бормоча:
– Вот здесь и останемся.
А вокруг снуют какие-то разряженные лодки, люди, в таитянских венках-ожерельях, маракасы и барабаны отстукивают мелодию, которую ни с чем не спутаешь. Бразильский карнавал?
Я реву, не стесняясь, в голос, слезы рекой катятся из моих глаз, обнимаю, целую капитана и поздравляю его со спасением. Капитан, переведя дух, с удивлением смотрит на меня:
– Неужто впервой? – и отдает распоряжения:
– Иди, скажи пассажирам, что мы прибыли на карнавал, найми какую-нибудь лодку поаляпистей и покатай их. А мы займемся судном.
* * *
Пропел петух. Открываю глаза. Ну вот, сам не заметил, как позорно уснул, стыдно перед капитаном. Но нет никакого капитана. Обвожу вокруг взглядом. Да, это был сон.
Мы в отпуске, сняли комнату в деревеньке на берегу соленого озера, и это кричит хозяйский петух. Но как же так, столько мельчайших подробностей? Наверное, влияют соленые ванны. А может, это была проверка, так сказать, экзамен, что мне устроили высшие силы? Не знаю. Но, ура!
– Мой капитан! За время вашего отсутствия происшествий не обнаружено!