Твоя любовь и сострадание заполняют чувства,
Которые простонародное злословье оставило на моём лице, ты знаешь.
Для чего заботился я о тех, кто хорошо иль плохо называл меня? Молва?
Поэтому ты к недозрелому относишь то, что для меня плохо, и хорошо почувствовать мне позволяешь?
Ты – моё всё, что в мире есть и я должен стремиться, что есть сил –
Узнать мои проступки, восхваления из твоей речи правильной,
Но не иначе, как ко мне! Иначе я не жив,
Это моё твёрдое мнение: трезвоны правильны или неправильны.
В такую глубокую пучину я бросаю все заботы
Из других речей, что мне добавляют ощущений,
Чтоб критика, льстеца остановить,
Отметить, как я, не обращая внимания, обойдусь в пылу мгновений...
Ты так сильно в мои намеренья зовёшь, столько чувств потрачено,
Что всё в мире, за исключением того, о чём мечтаю – утрачено.
Перевод с английского: Сергей П. Емельченков.
Your love and pity doth the impression fill
Which vulgar scandal stamp'd upon my brow;
For what care I who calls me well or ill,
So you o'er-green my bad, my good allow?
You are my all the world, and I must strive
To know my shames and praises from your tongue:
None else to me, nor I to none alive,
That my steel'd sense or changes right or wrong.
In so profound abysm I throw all care
Of others' voices, that my adder's sense
To critic and to flatterer stopped are.
Mark how with my neglect I do dispense:
You are so strongly in my purpose bred
That all the world besides methinks are dead.