Отпустит дух бегущая строка,
стаккато изменяя на стакан.
Лишь дробный звук, далёкий, страшный, древний,
раскатится за брошенной деревней,
в которую отныне не попасть,
в которой от души осталась часть.
Или от сердца, что одно и то же:
они обтянуты на пару кожей.
Там ивы на излучине реки.
А берега всё так же далеки
и бесконечно близко друг от друга,
и запах клевера плывёт над лугом,
разлившись, и незримо, и легко.
И небо убежало высоко.
Но, в прошлом всё. Всесильна только память,
что преломилась через донца камедь.
Зажав в кулак гранёное стекло,
ты чувствуешь то жидкое тепло,
которое, пробравшись по гортани,
оставит характерный след в стакане.
И привкус горечи на языке,
что бесконечна, как пробел в строке,
которая, как ни твоя как будто.
Строка и сердце. Упаковка. Брутто.