Он, как и все, был любимым сыном.
Ему не твердили - Мой руки с мылом.
В дверь не стучал. Прицелившись в стену
мячик бросал, что бы стать спортсменом.
Рабом был в Джорджии его далекий прадед
он тоже с белыми, не очень ладит.
Коль задерут на улице, дерется смело,
но был средь них, вороной белой.
Гитару тискал, стриг себя под геев
раз в черной музыке, не встретишь корифеев.
Решил пропить свой голос, грустную запеть.
Кто лучше черных понимает смерть?
Что б выжить и до пенсии быть целым
хотел, морским стать офицером.
Там хоть, по морде пряжкою не бьют,
однако ж чернокожим – честь не отдают.
В общем, попался на мелкой краже
впаяли, словно убийце со стажем,
сказав по секрету, вполне откровенно,
что черных не будет, в ихней вселенной.
К нему приходил капеллан их штата,
учил, как молиться, над миской шпината,
но парень кривился, плевался в баланду.
Он был дураком, что не двинулся в банду.