НАКАЗАНИЕ ЗА ОБРАЗЦОВУЮ СЛУЖБУ
Мотивация служить отлично у меня была большая: отец участник ВОВ и патриотическое воспитание. Не говоря уже о том, что справку о негодности по состоянию здоровья (на тот момент) я мог получить вполне официально. Но у меня и близко не было такой мысли.
Обучение в ШМАС (школе младших авиационных специалистов) подходило уже к завершению, когда и приключилась эта детективная история. Юг Украины менее всего располагал к служебному рвению, но умело подобранный обучающий персонал и строгая дисциплина делали своё дело: у меня был порядочный список благодарностей и два значка солдатской доблести - "ВСК" и "Отличник боевой и политической подготовки".
Кроме того, в тумбочке хранилась рукописная тетрадь с моими первыми поэтическими опытами, один из которых будет вскоре опубликован в газете.
В тот летний день ничего не предвещало... Инструктаж, развод - и вот стою у тумбочки дневальным по роте. К повседневной форме добавились только два атрибута: штык-нож и нарукавная повязка. Очередное моё заступление к тумбочке у входа в казарменное помещение прервалось неожиданно. Увидев проверяющего офицера, я не стал подавать команду "Смирно!", поскольку после отбоя все спали, а отрапортовал и добавил: "Дежурный на выход!". Не дождавшись дежурного, проверяющий снял весь наш наряд с дежурства и отправил на гауптвахту. Вскоре выяснилось, что дежурный и два других дневальных - были пьяны, а с моей трезвостью проверяющий капитан не стал разбираться.
НОЧНОЙ МАЙОР-ВИХРЬ
Гауптвахта почти пустовала, как и было положено в образцовой воинской части, поэтому нас разместили по отдельным камерам. В каждой был жёсткий топчан и табурет - вот и вся мебель. Дверь запиралась на засов снаружи.
Ближе к часу ночи в мою камеру заглянул ровно на секунду начальник караула: "Не вздумайте пререкаться с бывшим фронтовиком!" - и по коридору застучали подковки на его новеньких сапогах.
Через пять минут всё прояснилось: в мою камеру буквально ворвался дежурный по части в звании майора. Показалось, что не вскочи я по стойке смирно, он бы снёс не только меня, но и табурет с привычного места. Вперившись в меня проницательным взглядом и не найдя повода для эскалации гнева (я то был трезв в отличие от моих друзей по несчастью), он замешкался лишь на долю секунды.
"Это что?" - просвистел он с явной угрозой, поднимая с пола маленький кусочек чей-то подковки. Он мгновенно побагровел и закричал неестественно тонким голосом:
"Что это, я вас спрашиваю?!". Резким взмахом руки он бросил содержимое на пол, а затем стал судорожно делать попытки расстегнуть кобуру с пистолетом: "Я таких расстреливал на фронте без суда и следствия!" И действительно только тут я рассмотрел на колодке наград и пару орденских ленточек.
Выскочил он из камеры не менее стремительно чем появился. Трудно было даже вообразить то, что произошло минутой раньше. А если бы он обнаружил листок с моим стихотворением, который был снизу воткнут в щель неоднократно упомянутой табуретки?
ИМИТАЦИЯ ПОБЕГА
На следующее утро всем четверым предложили написать объяснительные. Я писать ничего не стал, обидевшись, что никто (ни командир взвода, ни командир роты) не подвергли сомнению целесообразность моего ареста. Нам передали, что мы "заработали" по трое суток, а наш дежурный - пятеро.
В полдень от нечего делать я толкнул дверь камеры, а она оказалась не запертой на засов. Чья-то безалаберность налицо. Решил прогуляться по коридору: все делали вид, что не замечают чужака, да ещё без ремня и штык-ножа на поясе. Это я через сорок лет узнал официально о своих неких удивительных способностях по внушению от одного из латышских учёных. На тот момент я никому ничего не внушал!
Заглянул я и в комнату начальника караула. Старший лейтенант читал фантастическую книжку "Проходящий сквозь стены". "Чем я хуже?" - подумалось мне. и я решил имитировать побег. Прихватив со стола начальства газету (не автомат же брать) я вернулся в камеру и положил чтиво на табурет, что уже было явным очередным нарушением.
Выход из караульного помещения прикрывал часовой, ряды колючей проволоки и закрытые замки. Поэтому я решил спрятаться на время в самом помещении и посмотреть - что из этого получится? Единственное место - огромный подоконник с внутренними ставнями. Ещё не забравшись на него, понял, что мои сапоги ставни не прикроют и они будут предательски слепить глаза. Но сапоги - не человек в сапогах, и я решил рискнуть.
С трудом взобравшись на высокий подоконник, прикрылся деревянными ставнями и стал ждать. Дверь в свою камеру я оставил открытой, а потому буквально через пять минут был доклад начальнику караула о побеге заключённого. Молодой офицер не стал докладывать о ЧП, но в остальном действовал строго по уставу. Прозвучала команда:
"Караул в ружьё!", и мимо меня пробежала на выход группа автоматчиков во главе со старшим лейтенантом.
Понимая, что они скоро возвратятся, я соскочил со своего "укрытия" и зашёл в свою камеру. "Как сквозь стены прошёл" - услышал я вскоре голос начальника.
Какова же была его неописуемая радость, когда он застал меня сидящим на табуретке в своей камере с газетой в руках! Он от приятного шока не вымолвил ни слова - ни по поводу моего таинственного исчезновения, ни по поводу газеты...
После окончания ШМАС меня (как отличника) отправили в Ахтубинск. Но (с учётом вышесказанного) не поощрили отпуском на родину, что существенно повлияло на мою личную жизнь.
*** К чему на фото башня с часами? Я не заходил подобно Мессингу к Вождю, но
не столь далеко от этой башни наведался тоже без всякого пропуска к
заместителю одного из Главных управлений, откуда в звании капитана был
отправлен в Ригу из ГДР. Путин - в Москву, а я - в Ригу. О чём
совершенно не сожалею. Тем более, что у меня осталось всего два хобби:
стихи и рыбалка.
** Прошу учесть, что речь в этом рассказе о событии почти полувековой
давности.