- Ой Марiчко, що ти та, що ти та, що ти та?
Що у тя личко побите, побите, побите?
- Били мене у млинi, у млинi, у млинi
сусідськії легiнi, легiнi, легiнi...
Из песни слов...
Я понимаю, почему им дома не сидится.
Их обобрали на корню, едва ботва взошла:
им не досталось ни в Крыму героями родиться,
ни отличиться под Орлом отвагою орла.
Я понимаю, что сынкам не так легко смириться
с тем, що їх діди і батьки вдруг грянули с Карпат
в головорізи і вори – бандеровской станицей,
де кожний щирий «гайдамак» – якщо не кат, то гад.
И як тут хлопцiв не понять, и як унять дівчинок,
що им гордиться не дают героями СС
и що ни славы, ни хвалы... охранникам треблинок!
И... сколь волчонка ни корми, всё в логово да в лес...
Я понимаю, каково мальчишке без легенды,
без легендарного отца, без деда в орденах,
когда кругом, куда ни глянь, - всё кумачи да стенды!
Но – чёрной памяти печать на рiдних iменах...
И вот! открыт Восточный фронт! Даёшь вояж на Киев!
Сини онукiв повели и... сунули в майдан.
Небесної сотней расцвели юнцы, гнилья накинув
на стол! на паперть! на алтарь! – впрок и в урок годам.
Ботва отсохнет. Корень зла сгниёт. Майдан поганый
мир оскорблённою душой отмоет, отскоблит –
а дело бешеных батькiв неизлечимой раной
в сердцах обманутых детей скребётся и скулит...
..а дело прОклятых батькiв неизлечимой раной
в сердцах детёнышей-зверей скребётся и скулит...