Твои черты, наверное, в пору Мадонне,
тело изящней фигур Афродит.
Иисус целовал твои руки, ладони!
И мир целовал!
и сотни орбит!
Прекраснее нет отточенных линий,
крадущихся плавно
на строки лица.
Они все во льду и кроет их иней,
бледнеющий, не леденящий сердца.
И тихие ласки той кровию ягод,
Тонкие трещинки соком зальют.
Алыми листьями губы полягут,
заманят, вцелуют, отравят, убьют.
И нет же конца тому восхищенью!
Ты Солнце, блестящее в зеркале крыш.
Для моды ты стала великой мишенью,
у ног твоих нежных валялся Париж!
В глазах твоих сохли безбожно болота,
и падали камни крапинкой в них.
Там молча играла весёлая нота,
И дух заточился, свободен и лих.
С твоей красоты заплачет картина,
- С тебя лихорадит, в засохших местах
Наверно, была ты Орфеевой лирой,
так сладко играющей в мира устах