Из сборника стихотворений
«Друже мой»
(Напечатан в 1994 г издательством
«Симбирская книга», г Ульяновск)
ЗАПАХ ДЕТСТВА
Мир распахивался щедро!
В нём была любовь и тайна,
Он встречал дождём и ветром,
И манил необычайно.
И, не чая наглядеться,
Я летел, глотая залпом,
Как сладчайший запах детства,
Целины полынный запах!
И таилось в каждом звуке,
В каждом крохотном мгновенье
Обещанье сладкой муки,
Искупление рожденья.
ИСХОД
Лететь бы вдаль во весь опор!
Но под насупленною бровью
Выкатывает светофор
Бессонный глаз, налитый кровью.
В горячем теле тепловоза
Биенье беспокойных сил.
Но до поры его колёса
Запретный знак притормозил.
Вибрирует могучий корпус
Турбинной дрожью нутряной…
Но вот – зелёный! Время вёрстам
Звенеть натянутой струной!
И вот уж он летит вперёд
Со всей горячностью и пылом.
Какое счастье – дать исход
Нетерпеливым, буйным силам!
КРАСОТА
Увядает, пропадает втуне
Красота, отринувшая взор.
И на крыльях бабочки-летуньи
Выцветает дорогой узор.
Красота не может без огласки,
Не страшит её пристрастный суд.
Взгляд один – и заиграют краски,
Колдовские чары оживут.
ПОД ЖАРКИМ СОЛНЦЕМ
О, поле! Дерзких замыслов исполнен,
Стою перед тобой. А ты у самых ног
Пшеничные выплёскиваешь волны
На пыльные обочины дорог
И островок срединный обтекаешь.
А там всего берёза да сосна,
Да тишина подчас стоит такая,
Что каждая травиночка слышна.
Зайду по грудь в янтарные глубины,
Колосья разведу и поплыву,
Позабывая давние обиды,
Что я не так, как надо бы, живу.
Даль впереди, она меня так манит!
Так много сердцу говорит она!
И я плыву в надежде пониманья
Туда, где лишь берёза да сосна.
Как сладко по душистым волнам хлеба
Скользить, под жарким солнцем разомлев!
Какая тяга у земного к небу!
Как это небо ластится к земле!
ЖАВОРОНОК
Жаворонок зазвенел!
И легли на облачко
Глубоко в голубизне
Золотые отблески.
Колокольчик зазвенел
Под небесным куполом!
Птичья песня на земле
Славой не подкуплена.
Пой, звени, не захлебнись
Собственными звуками.
Не тебе ли даль и близь
По весне аукали?
ПРОСТОТА
Я за такую простоту,
Которая себя не ценит,
Но в жизни означает цельность
И постоянства высоту.
Я за такую простоту –
Не чуждую понятий сложных,
Слывущую неосторожной
На ярком солнечном свету.
Я за такую простоту,
Которая не выбирает –
Встаёт стеной на поле брани
И защищает красоту.
СОЛОВЕЙ
Где-то выше, над нами,
В тёмной гуще ветвей
Подал голос – и замер,
И молчит соловей.
Пронеслось – как приснилось…
Соловей всё молчал,
Будто пробуя силу
Последействия чар.
Что ни миг – ожиданье
Изощрённей, острей.
… Наконец-то! Над нами
Вновь рассыпалась трель.
Каждый звук полновесен,
Округл, серебрист…
Даже в паузах песни
Превосходен солист!
РОЗА
Я потянулся к розе молодой,
Но острый шип пронзил мою ладонь.
Прекрасной этой розы острый шип
Ещё не раз кого-то устрашит.
И если мир за многие лета
Не весь раздёрган и не весь ощипан,
Так это потому, что красота
Не забывала о самозащите.
НЕДУГ ЖИЗНИ
«Жизнь – обман с чарующей тоскою»
С. Есенин
Ой, не скупо судьба оделяла!
Зажимала в любовных тисках
И до рези в глазах чаровала,
До мучительной дрожи в руках.
Пышный термин недугу найдётся.
(Велика и обширна латынь!
Ей по силам приблизить на йоту
Пониманье душевных святынь)
Зябко ёжится от стетоскопа
Грудь. И всюду, куда ни приткнись,
Жизнь, с берущей за сердце тоскою,
Со своими пороками жизнь.
НА ДОРОГАХ
Давит первая усталость,
Пробирает первой стужей…
На поверку оказалось:
Неуютен мир и вьюжен.
На дорогах стынут взоры,
Вязнут в необжитых далях…
Разреветься не позорно,
Если жжётся мирозданье.
НА ИЗЛЁТЕ
В лабиринтах памяти
Устало я плутал,
И, когда светлело на востоке,
На излёте мысли
Я тебя достал,
И заснул уже не одиноким.
КОРНИ
Зимою прозябали корни.
Но вот, весны почуя срок,
Всё заведённей, всё упорней
Погнали вверх прохладный сок.
И, извлечённая во благо,
Животворяща и светла,
Всё выше поднималась влага.
…Да только не было ствола.
Судьбе ль жестокой непокорны,
Беды ль не зная в глубине,
Незримые трудились корни,
Питая лужицу на пне.
Наплыву майского тепла
Лес отзывался каждой жилкой…
И нам казалось – это плач.
А это было жаждой жизни!
У КРУТОГО ОБРЫВА
У крутого обрыва зеленеет сосна.
Каждый год по весне с первой талой водой
Глубже в землю корнями уходит она,
Больше вешнего ветра пенит кроной густой.
Но уже обнажаются корни сосны –
Осыпается почва, скользит меж корней….
Ну, ещё продержись хоть до новой весны
И упрямо ещё зеленей, зеленей!
Зацепись корешком за другой горизонт!
Жизнь чревата борьбой и достойна борьбы.
За тобою упорно в скупой краснозём
Деревца коренятся для лучшей судьбы.
…Так бывает, что вдруг остаёшься с бедой
С глазу на глаз, один, никого впереди –
Не клонись до конца! До последнего стой!
За тобой вырастающих не подведи!
ХОРОШО ЖИВУ
Мир устоялся. Много лет
Он насаждал свои законы.
Но вспыхнет вдруг нездешний свет –
До наваждения знакомый!
И снова я всему дивлюсь,
И с миром солнечным на-равных,
И не боюсь, что растворюсь
В окрестных запахах и травах,
И лет ушедших не зову…
А спросят вдруг, как поживаю,-
Отвечу: «Хорошо живу.
Вот только… жить не успеваю».
ТРУДНОЕ ИСКУССТВО
Ожидаю с прежним прилежаньем
Многого, что только может быть.
Лишь бы не окончились желанья,
И уменье древнее любить!
Ожидаю, но не рек кисельных,
Млеющих в молочных берегах,
А весны хмельное новоселье
И веселье перелётных птах!
Ожидаю дали без предела,
Радостного дела до конца…
Только бы земля не оскудела,
Не ожесточились бы сердца!
Ожидаю, но не вижу прока
Прозябать до неких важных дат.
Не хочу, чтоб стало ты пороком,
Трудное искусство ожидать!
ПЕЧАЛИ
Да будут печали со мною
До самого чёрного дня,
Когда ополчатся стеною
Недуги, весь мир заслоня.
Да будут со мною печали –
Души постоянный магнит,
За всё, что мы только почали,
За всё, что узнать не смогли.
Да будут печали со мною,
Сумою лежать не плечах.
…А как же тогда остальное?
А это – другая печаль.
ПРОЩАНИЕ
Памяти Александра Семёновича Бунина
Окошко сплошь заледенело,
А хочется ещё разок
Увидеть голубое небо
И тонкий месяца рожок,
Приметить юркую синицу,
Рябинку встретить у крыльца…
И, как положено, проститься
Со всем, что было, до конца.
Так вот оно какое, счастье!
Так вот на что ушли года!
…Но, сколько с жизнью ни прощайся,
Не распростишься никогда.
Последнего не скажешь слова –
Всегда останутся слова,
И можно их припомнить снова,
Ведь память светлая жива.
И можно, не скрывая слёзы,
Шептать напутствия друзьям.
…Но будет бесконечно поздно
Словам, и взглядам, и слезам.
ПОЛОВОДЬЕ
Жизнь запомнится вехами
Без пустот и длиннот.
Но отжившее, ветхое
Мне житья не даёт!
Половодье весеннее,
Обними, обнови!
Приходи во спасение
Красоты и любви!
От глухого и затхлого
Мир прекрасный отмой,
Чтобы – серым не заткана –
Даль легла предо мной!
ЗА ОКНОМ
Время стыками стучало,
Торопило поезда.
За окном земля качалась
И скользили провода.
Раскатились вдаль колёса,
Взяли память в оборот.
И с некошеных покосов
Свежий ветер в лица бьёт.
И достойно сожаленья,
Что скользит легко-легко
Березняк, в косых линейках
Расплываясь молоком.
Кабы времени навалом,
Кабы сил невпроворот,
Разве так бы волновало
Всё, что мимо промелькнёт?
МЫ ПОСПЕШИЛИ
Не соблазняйся навесным
Лучом, играющим на грани
Зимы постылой и весны,
И жди, пока тепло нагрянет.
И первым ласточкам тепла,
И мимолётным их касаньям
Прошу не верь!.. Но тут нашла,
Как говорят, коса на камень:
Ещё неясные черты
Того, что было между нами,
Мы поспешили - я и ты –
Назвать неточными словами.
Мы поспешили – я и ты –
Упасть в объятия друг друга.
Нам так хотелось теплоты!
Но нас подстерегала вьюга.
Зима нагрянула опять.
Хрипит простуженный динамик:
Давай никак не называть
Того, что было между нами.
ВЕСНА ИМЕЕТ ПРАВО…
Весна имеет право отступить,
Быть ветреной, капризной и туманной,
И в то же время где-нибудь в степи
Тайком лелеять красные тюльпаны;
Внезапно хлынуть, голову вскружить
Почти июньской негою и сластью,
И вдруг траву снежком припорошить…
Весна имеет право на ненастье.
В весенних травах утопает путь,
Срываются с высот потоки света…
Весна не успевает обмануть,
Как наступает ласковое лето.
ВЗЛЁТ
Травы ринулись навстречу
Свету солнечного дня,
Раскрывая каждый венчик,
Каждой жилкою звеня!
Стебли тянутся и крепнут,
Простираясь в высоту.
Всё объял священный трепет,
Причащая на лету!
Сколько выверенных рисков
Оправдалось по лугам!
Но, что натиск так неистов,
Я и не предполагал.
Наблюдался взлёт повальный!
И в пучине голубой
Я летел, не успевая
Помнить землю под собой.
В РАЗЛУКЕ
Живу за тридевять земель,
Тоскую по тебе в разлуке.
Метели, бледные от скуки,
С утра заводят канитель.
А я от воспалённых снов
С утра тобою переполнен.
Нет, я здоров, уже здоров!
Я помню, милая, я помню!
Жалею я, что нет со мной
Такого средства от печали,
Как твой платочек кружевной,
Как старая твоя перчатка,
Чтоб мне поверилось вполне
В моей обыденности белой:
Ты – есть! Ты помнишь обо мне!
Ты никуда не улетела!
И СНОВА ТЫ
Я даже на тебя слегка в обиде
(Но ты обиде двери затвори) -
Везде, во всём я научился видеть
Следы твои и облики твои.
Вот и сейчас: серьёзным занят делом –
Читаю некий философский труд,
И мысли утекают в беспредельность…
А всё равно тебя не обогнут!
И снова ты: слова твои и жесты…
Так знай же цену жалобам моим:
И без тебя на свете есть блаженство!
Но пусть оно достанется другим.
НА ПРОЩАНЬЕ
Тыровой Марии
Уже танцоры уморились,
И завершался школьный бал,
Где краше всех была Мария,
Где я у стеночки стоял.
Уж как я только ни старался,
Но, неуклюжий, как медведь,
Нехитрую премудрость вальса
Так и не смог я одолеть.
Игрались вальсы на прощанье,
И я покорно наблюдал:
Тебя, Мария, похищали,
Не Бог, но сверстник похищал!
О, как он счастлив был, воруя
Всего лишь день судьбы твоей!
…К тебе уже тянулись струи
Грядущих золотых дождей.
ПРЕЛЮДИЯ
В глухой тоске, хмельной гульбе
Я столько думал о тебе!
А память бедная молчала.
Она старалась, как могла:
Все закоулки обскребла –
Нигде тебя недоставало.
Всё предвещало твой приход!
Но проходил за годом год,
А ты никак не приходила.
Весь мир – прелюдия к тебе!
Но не было в моей судьбе
Тебя. Ты не меня любила.
Вот так я одиноко жил,
Твоей любви не заслужил,
Твоё не приковал вниманье.
И ты ждала – не дождалась,
Лишь исстрадалась, извелась
От глубины непониманья.
Но я нашёл тебя, нашёл!
Как это было хорошо!
Моя иссушенная память,
Как губка, полнилась тобой,
Твоей заблудшею судьбой,
Душой ранимой и опальной.
БЛАГОДАРНАЯ ПАМЯТЬ
Эти лёгкие взмахи сосновых ветвей,
Эта юность и свежесть земная
Словно только и знают, что помнят о ней,
И другого занятья не знают.
Это небо в барашках крутых облаков,
Эти синие неба затоны
От неё в этот час далеко-далеко,
Но как будто бы с нею знакомы.
Даже тускло-жемчужные эти снега,
Что чуток поживут и растают,
По которым её не ступала нога,
Вспоминают её неустанно.
Этот день, эта ночь, этот призрачный след
От звезды, что, слетев, не поранит, -
Всё, что есть, - отраженья её на земле,
Всё о ней благодарная память.
ТРИ СЛОВА О ЛЮБВИ
Неисчерпаема любовь!
Ни слёз, ни слабости не прячет.
Не оценить её даров
И не сманить её подачкой.
Непредсказуема любовь!
Обыкновение ей чуждо.
И каждый шаг, и взгляд любой
Переживаются как чудо.
Невозбраняема любовь!
Все до единого свиданья
Она искупит и без слов
Униженного оправданья.
НЕ ТОРОПИСЬ
Немые нам развёртывают сцены
Закаты и восходы. И сперва
Молчание достигнет совершенства
И лишь затем последуют слова.
Не торопись. Купает ветви ива
В неспешной зачарованной воде.
Что дорожит собой - неторопливо,
Как эта ночь, как следующий день.
Не торопись. Молчание так кстати,
Тем более что этой тишине
Всего хватает. Всё она охватит
И всё тебе расскажет обо мне.
ПО-РАЗНОМУ
Нам разно шелестят берёзы,
Кричат по-разному грачи,
По-разному блистают звёзды,
Полынь по-разному горчит.
И нам по-разному не спится.
И трудно объясниться нам,
Коль немудрящая вещица
Разводит нас по сторонам.
Всё-всё, к чему ни прикоснись:
Дороги и над ними высь,
И вдохновенья, и тревоги, -
Всё разное у нас с тобой.
Но мир един, поскольку Бог
Един. И мы немножко боги.
РЯДОМ
Порой бредёшь себе понуро
От сквознячков и от простуд
Домашней низенькой конурки
И чуешь рядом пустоту.
Но гуща светится лесная,
Но воздух теплится лесной
И тысячей очей ласкает
Её, которой нет со мной.
ЖЕНСКИЙ ОБРАЗ
«Я просто не умею приземляться»
Л. Евдокимова
1
Да, наш брат порою клеветал,
Низводил до грубой простоты
Женский образ. В небе он витал,
Обретал небесные черты.
Истончался – вот-вот улетит!
А земля – внизу. И на земле
Девочка, обычная на вид,
Ручками копается в золе.
Но когда она подымет взор,
В нём сверкнёт такая синева,
Что рассеет многолетний вздор,
Глупые постыдные слова.
Снова без фанфар и без литавр,
Без каких-то видимых причин
Девочка, готовая летать,
В солнечные рядится лучи.
2
У тебя не синие глаза,
И печаль на дне их глубока.
Вышел с небом у земли разлад, -
Так земля от неба далека!
Ты бы их могла объединить
(Птицам не под силу этот труд).
Чем тебя на землю приманить?
Что придумать, чтоб тебя вернуть?
ВСПОМНИ ОБО МНЕ
Будет день: жара, дорога,
Даль из края в край…
Вспоминай меня немного,
Просто вспоминай.
Будет море: синь без меры,
Чайки в вышине,
Белый парус – символ веры…
Вспомни обо мне.
Будут зимний сад, пороша
И луна в окне…
Потому, что я хороший,
Вспомни обо мне.
ДАЙ ВРЕМЕНИ
Я отойду куда-нибудь подальше,
Ничем тебе стараясь не мешать,
Чтоб память не унизилась до фальши,
Прощальные обиды вороша.
Не торопи, всего святого ради!
Дай времени проститься не спеша.
Ещё хранит в себе минувший праздник,
Не примиряясь с буднями, душа.
ОПЯТЬ ЗИМА
Ну вот – зима. Опять лежат снега.
Опять на нас тяжёлые одежды.
И ты со мной по-зимнему строга,
Совсем не та, какой казалась прежде.
Я стал тебя бояться, как огня,
Я сделался неумным и несмелым.
Куда же ты уходишь от меня?
В какие неизвестные пределы?
Что ты решаешь на мою беду?
По душу чью раскинула пасьянсы?
Я боли жду, я горьких истин жду, -
Ты за меня не очень опасайся.
Я не сумел застать тебя весной,
А наш сентябрь был красочен, но краток.
И вот зима. И нет тебя со мной!
…А где-то на платок узорный твой
Снежиночки садятся аккуратно.
ПО-ПРЕЖНЕМУ
Мне это видеть было тяжело:
Как красота склонялась перед силой,
И над добром торжествовало зло…
Но ты своим приходом возвестила,
Что красота по-прежнему всесильна,
И честь в почёте, и легко крыло.
НА ВЫСТАВКЕ
Порой бывает трудно оставаться
Не самым первым, не одним из тех,
В чей адрес раздаётся гром оваций,
Кому сейчас сопутствует успех.
Куда ни глянь, на выставке чудес
Среди слепящих зрение амбиций –
Болезненный и сильный интерес:
Во что бы то ни стало отличиться!
На первый план спешат середнячки,
Готовые соперничать часами
В борьбе за звонкий титул «самый-самый»,
За проходные баллы и очки.
БЕЗ ОБИД
В уколах судьбы обессилев,
Встречая грядущие дни,
Обид не держи на Россию,
От сплетен её охрани.
Старинное это понятье
Заведомо выше обид.
…Пенять на родные пенаты?
Но что же тогда устоит?
Тогда и земля покачнётся,
Начнёт уходить из-под ног,
И завтрашний день не начнётся,
И новых не будет дорог.
УПРЯМЕЦ
Огромна власть текущего момента!
И всё же я, упрямец, не готов
Вполне принять за чистую монету
Угарный гонор крупных городов.
И всё же я, упрямец, не пойму:
Зачем так город хмурится недобро,
Когда теснит природу в неудобья?
И чем же это выгодно ему?
ГОЛОСА ПРОШЛОГО
Откуда только понахлынула,
Какие пережив века,
Седая, горькая, полынная,
Почти былинная тоска?
Накрапывает дождик меленький,
Дым расстилается печной…
Всё помаленьку перемелется,
Всё заживёт на лад иной!
И вылинявшие наличники,
Со стоном выпростав крыла,
Вдруг закричат совсем по-птичьему
По жизни, что уже прошла.
И скрипнут деревянным кружевом,
И растворятся в вышине…
И только крики их недужные
Ещё останутся во мне.
1.10.1982 г
ЁМКОЕ СЛОВО
Слово есть такое ёмкое:
В нём и радость, и печаль,
И отвага неуёмная,
И немерянная даль.
В этом слове ясно слышатся:
Колыханье спелой ржи
И, снующие над крышами,
Быстрокрылые стрижи.
В нём свободно умещаются
С громом – шелесты садов,
С возвращеньями – прощания,
Пламя жгучее – со льдом.
Вот такое слово Родина!
Это в нём берут исток
И стремленья благородные,
И возвышенный восторг.
В этом слове степь полынная
С долгой песней ямщика,
Колокольный звон малиновый,
Пульс на жилке у виска.
В этом слове площадь Красная
И Кремлёвская стена,
Русь Есенина и Пластова,
Вся огромная страна!
В этом слове хороводятся
Рощи белые берёз.
Всё в себя вместила Родина:
От полей до ясных звёзд!
СИМБИРСК
А здесь ещё гнездится старый век;
А здесь домишки свешивают ставни,
Ворчат, совсем как старый человек,
Натруженные чувствуя суставы.
А здесь ветра. И город на горе
Весь как пейзаж со старенькой иконы.
Давно ль он слышал цоканье карет
И благовесты звонов колокольных?
С НАМИ
С нами иные живут времена,
Даже на эры от нас отстоящие.
В прошлом и будущем заключена
Вся, что ни есть, глубина настоящего.
НЕМАЯ ОСЕНЬ
Плывёт тяжёлая скамья
По ворохам осенних листьев.
И по раскисшим колеям
Буксуют немощные мысли.
Мир отзвеневший, мир иной
Опять прошаркивает мимо.
Его значенье мудрено,
Его молчанье уязвимо.
Я знать хочу: а что за ней,
За этой сгорбленной печалью,
Колотится всего больней,
А выхода не получает?
Пожухли поздние цветы,
Холодные блистают росы…
Немая осень, много ты
Хранишь незаданных вопросов!
ОПОЗДАЛ
Пел на все лады соловей,
Прославляя родную природу.
И на голос спешу я скорей,
Но певец словно канул в воду.
Загорелась моя звезда
И сверкала, меня ожидая.
Только я ещё спал тогда,
А потом её след растаял.
Расцветала роза в саду,
Аромат лепестков источала.
И я в сад торопливо иду,
Но уже моя роза завяла.
Снова жду я: когда же, когда?
Уж теперь-то успею!
Но уж нет соловья, не горит звезда,
Роза нежная не алеет.
РАНИМАЯ ПАМЯТЬ
Ну не странно ли это:
Мне милей и дороже
Трескотня драндулета,
И сухой подорожник,
И полночные ралли
Студенистых улиток,
Чем, гигантской спиралью
Развернувшийся свиток.
Сверхзвезда, возгораясь,
Мне не более значит,
Чем на стенке сарая
Тёплый солнечный зайчик.
Уходящая в детство,
Моя память ранима
Тем, что Млечный Путь, дескать,
И цветок несравнимы.
28.4.1981 г
МОЙ ДОМ
Обжит и взглядом он, и словом –
Мой дом, пристанище, изба…
Есть в этом некая условность,
Но в ней конкретная судьба.
Мой дом огромил все размеры,
И стало ветрено в дому.
Каким же надо быть Гомером,
Чтоб соразмерным стать ему?
Я рос. Я изо всех силёнок
Пространство дома обживал.
И в башмаке моём «мышонок»
Спортивный зал арендовал.
Он был хороший человечек,
Атлет отличный и молчун.
И одобрительно при встрече
Меня он хлопал по плечу.
ТЯЖКИЙ СОН
Я среди ночи не встаю
Блуждать в потёмках до рассвета.
Я кем-то быть перестаю
И смутно понимаю это.
И что-то важное во мне
Бредовым, тяжким сном почило.
И слабый голос в тишине
Барахтается, как в пучине.
И надо бы сорваться в ночь,
Крича, и падая, и плача,
И от обиды изнемочь,
И что-нибудь переиначить.
ПРИСНИЛОСЬ
Всюду вещи: там и тут
По жилищу
Расплодились и ползут –
Места ищут.
То одну из них схвачу,
То другую.
Заморочусь, закручусь,
Затоскую.
Все товарищи мои
На перроне.
Снова – белый свет не мил! –
Проворонил!
Бегаю, кричу, мечусь,
Зряшно силюсь…
И от горечи очнусь:
Ах, приснилось!
С облегчением вздохну,
Успокоюсь…
И расслышу тишину:
Это поезд.
ОСЕНЬ
Всколыхнётся гуща золотая,
Залепечет что-то горячо…
И прорехи наспех залатает
Солнечным, дымящимся лучом.
Вроде бы и не было урона,
Вроде и потери не горьки.
…Зачастили в траченные кроны
Со студёной струйкой сквозняки.
Но ещё хранят родные дали
Ощущенье щебета в листве.
…Знает ли природа, увядая,
О своём грядущем торжестве?
ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЁТ
Опять, осенний гобелен,
Ты обеднел на лист кленовый.
Предвижу столько перемен!
Предвосхищаю столько нови!
Лети же, пожелтевший лист!
Полёт твой невысокий краток.
Лети, шурши и не винись,
Что ты не выражен в каратах.
Была и миновала жизнь,
И в очередь стоит другая.
Кружись, последний миг кружись,
На ветер кромкой налегая!
ПОКАЗАЛОСЬ
Я проскочил лесок спеша,
И мне случайно показалось,
Что лес оставила душа,
А остальное всё осталось.
Остались кроны и стволы,
Кусты, трава и птицы даже,
Но вразнобой они милы,
Их мир одной душой не слажен.
И в этой ясности скупой
Ни тёмных сил, ни светлой тайны.
…Когда настанет час такой,
Пускай он без меня настанет.
БЕЗ НАС
Я ничего не позабыл.
И снова, пусть не без заминки,
Я вспоминаю, как любил
Лесные узкие тропинки,
Гусей встревоженных галдёж,
И пацана с тугою вицей,
И взволновавшуюся рожь,
И заблиставшие зарницы.
Мы оседали в городах,
Нас захватила жизнь иная,
О детстве нашем иногда,
Лишь изредка напоминая.
Нет, ничего не позабылось,
И не исчезло без следа!
…Но как, земля, ты обходилась
Без нас и нашего труда?
ВАГОНЧИК
За окном вагончика темно
По-библейски, как до сотворенья.
И звезды не видно ни одной,
Только в тучах – грозное искренье.
Так порою яростно сверкнёт,
Так порою гневно загрохочет, -
Даже наше радио замрёт,
Задрожит, испуганно заквохчет.
Наш уютный освещённый дом –
Наш форпост в пространстве покорённом –
Не волнует самый страшный гром;
Он живёт по собственным законам.
Что ему окрестная тайга?
Весь заполнен он нездешней спесью.
И ему совсем не дорога
Жизнь природы, горечь её песен.
ТАЙГА УЖЕ НЕ ТА
А, знаете, тайга уже не та –
Она радиоволнами пронизана,
Она как будто техникой принижена,
В тиски цивилизации взята.
Ещё немало осторожных тайн
Никем до наших дней не потревожено,
И, всё-таки, давно уже негоже нам
Не замечать: тайга уже не та.
Её когда-то цельные владения
Бесчисленные трассы рассекли.
Над ней, держа её под наблюдением,
Искусственные спутники Земли.
СОЖАЛЕНИЕ
Живу от вёсен и до вёсен,
Но не всесильна эта власть.
И вот клонюсь летами в осень,
Листвой увядшею светясь.
Но разве только в этом дело,
Что мне приходится стареть,
Что прошлое куда-то делось,
А в будущем таится смерть?
Другое мой рассудок точит –
Не опасение конца,
А то, что я покорен очень,
Как на заклании овца.
Кляну себя за неумелость,
За то, что многого не смел;
И жил не так, как мне хотелось,
И не сказал, о чём хотел.
ЗАКЛЯТИЕ ГУДКА
«А все же жаль, что я давно
Гудка не слышу заводского»
М. Матусовский
Гудки стояли над страной.
Среди рабочих в серых робах
И я шагал до проходной,
Ничем не выделен особо.
С тех пор немалый вышел срок.
И время юными устами
Вещает нам: молчи, гудок!
Останься там, где ты остался!
Навластвовался ты сполна.
Молчи, гудок! Ты был глашатай
Другой поры, когда страна
Бралась за кирки и лопаты.
Молчи, гудок! Не воскрешай
Безжалостную ломку быта,
Когда – в карманах ни гроша –
Крестьяне подались от жита.
Молчи, гудок! Не подминай
Всего уклада городского.
Теперь другие времена:
Страной повелевает слово.
ЗДРАВИЦА
Слава тем, кто из ума не выжил!
Слава тем, кто глаз не потерял!
Слава тем, кто устремлялся выше,
Чем божок верховный позволял!
Слава тем, кто не порочил Бога,
Не сжигал старинные труды;
Тем, кто знал, кому у нас дорога,
А кому правления бразды!
Слава тем, кто слуха не утратил;
Тем, кто совесть чистою пронёс
В атмосфере массовых проклятий;
Тем, кто перенёс, но не донёс!
Слава тем, кто от несчастий плакал;
Тем, кто «чувства лирой пробуждал»;
Тем, кто ради дефицитных лакомств
Не юлил, не ползал, не лизал!
БЕДНОЕ СЧАСТЬЕ
1
Кровь горяча, и темы не избиты,
И зелень неуёмная свежа!
И даже мир живых и мир убитых
Не разделяет сорная межа.
И радостями день не обездолен.
Когда же ночь нагрянет чередой,
Найдётся кто-то, выбежит из дома
И увлечётся дальнею звездой!
А если день обыденностью станет,
Чтоб, утомясь, в привычку перетечь,
Засвищут птицы, распахнутся ставни
И зазвучит волнующая речь!
2
Так отчего предчувствия тревожат
И как-то неспокойно на душе?
За то, что есть, но быть уже не сможет?
За то, что не сбывается уже?
Видать, не тем, чем надо дорожили,
Ни в чём себе не ведая преград!
И лишь седые знают старожилы
Всю меру наших нынешних утрат.
О, наше счастье! Как же ты ущербно!
…Закутавшись в химический туман,
Глядит луна, как добывают щебень
И русло превращают в котлован.
Как жили мы, натруживая жилы!
В борьбе за счастья будущий кусок
Забыли мы, как аисты кружили,
Как лес звенел от птичьих голосов!
И потому-то, духом полунищи
От нанесённых родине обид,
Мы привыкаем жить на пепелищах,
На вырубках пытаемся любить!
И наше счастье бедное не ложно.
…Но если бы представить мы могли,
Как мир велик не бывший, но возможный
Многострадальной матушки-земли!
ОСКОЛОК
Среди лукавства и жеманства,
И в мире легковесных слов
Не посчитать бы шарлатанством
Добро, и дружбу, и любовь!
Скорей под звёздные уколы
Спеши! И сохрани осколок
Живой, доверчивой души!
От этой иглотерапии
Мудрее станешь и терпимей
В разызнейроненной глуши.
НАД ГОЛОВОЙ
Нет, этим звёздам не дождаться
Молитвы, обращённой к ним!
Привыкли взоры прижиматься
К предметам ближним и родным.
И то понятно: дом, тропинка,
Лесок, полянка и река –
Пейзаж волнующий, старинный,
Людьми обжитый за века.
А эти выси, эти дали,
Развёрстые над головой,
Таят возможности страданья,
Сулят грядущий непокой.
Давно ли звёзды были тем же,
Что горы, долы и поля?
И вот их яркий мир отвержен!
Робеет милая Земля.
Какой большой она казалась,
Вмещающей и всё, и вся!
А вот теперь как будто сжалась,
Сравнения не вынося.
РЕДКИЙ ГОСТЬ
Ночь ясна. Но за окном
Карта неба смазана.
Утолить не мудрено
Любопытство праздное.
Но ещё горит в глазах
Лампою стоваттною
Немудрященький азарт
В ореоле святости.
Да из высей, пламеня,
(Сновиденья – побоку!)
Смотрят звёзды на меня
Как-то по-особому!
Я у них нечастый гость.
Всё моё поместьице
Вместе с трепетом стрекоз
Меньше полумесяца.
ПРОЛОГ
Два миллиона долгих лет
Струит туманность Андромеды,
Немеркнущий в пространстве, свет.
И он приходит, не промедлив!
И в небе видится ночном
Едва приметное свеченье –
О чём-то очень неземном
Не очень внятное реченье.
Но мысль быстрей. И потому
Мы в пятнышке туманном этом
Уже прозрели тьму и тьму,
Перемогаемую светом.
И будет свет, и свет, и свет
Торжественно пронзать пучину,
Лететь два миллиона лет
И нам являть свою причину.
И только разум нам помог
Пусть не познать ещё явленье,
Но начертать его пролог
И нас повергнуть в изумленье!
20.1.1982 г
МОИ СНЫ
Сны мои светлые, грамотки вещие,
Горечь моя неизбывная, вечная!
Столько прекрасного было обещано!
Столько дорог интересных намечено!
Сны мои светлые, боль моя тайная,
Жажда моя, так и неутолённая!
Не оттого ль происходят метания –
Ждёт воплощения невоплощённое?
ПОЗДНЯЯ ВЕСНА
По всем расчётам – быть весне
С её капелью и ручьями,
С проталинами…. Так ведь нет! –
Мороз крепчает и крепчает.
Сейчас бы щуриться на свет,
Оттаивать свои глубины,
Тепло вбирая…. Так ведь нет! –
Морозы пуще ознобили.
ДУНОВЕНЬЕ
Слышишь ветра дуновенье вешнее?
Вот причина прежнего волнения!
…Но уже закаменело внешнее,
Ограждая нежность от ранения.
Каменная поступь тяжела.
Отступить? И мучиться безмерно?
И забыть, что можно так желать?
И не верить придорожным вербам?
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Знать, должно было так случиться,
Что разрознены ты и я,
Что едва мне дано проявиться
Из пучины небытия.
Иногда лишь намёком на чудо
Тонкий локона завиток
Я встречаю, как весть Оттуда,
Как вручаемый мне залог.
И опять я предчувствием полон,
Полузнаньем приятно томим,
Что живёт в мироздании повод
Непроявленным чувствам моим.
ЕСЛИ
Если Идеал тускнеет,
Если свет его погас,
Подступая всё теснее,
Идолы раздавят нас.
В НОЧНОЙ ТИШИНЕ
Незаметно в ночной тишине
Разверзаются своды и стены.
И тревожно, и радостно мне
На виду перед всею Вселенной.
Не остаться за чьей-то спиной,
За глухою стеной не укрыться…
Всё, что будет, то будет со мной,
Что не будет – ни с кем не случится.
ХОРОШЕЕ ВРЕМЯ
Хорошее время настало –
Мне сорок без малого лет!
Ещё я не чувствую старость
И к ней приуроченных бед.
Ещё я живу накануне
И бодро иду по земле.
И тело отзывчиво юно,
И знание дышит во мне.
Ещё от любви я немею,
Ещё не чураюсь людей,
Ещё без мечты не умею
Представить свой завтрашний день.
Уже мне устать не зазорно,
Но всё ещё трудно устать.
Уже по единому взору
Могу я судьбу прочитать.
Уже я не тот, что вначале –
Не минул меня стороной
Нечаемый опыт печали
И опыт удачи шальной.
Я стал несравнимо богаче,
Но суше и сдержанней стал.
Пора наступила отдачи
От дела, что я предпринял.
Я верю, что всё ещё будет!
(Ведь что-то сбывалось уже!)
Что будет и тот, кто полюбит
Меня на ином рубеже.
И годиков так через десять
(Загадывать мне не впервой)
Я петь буду новые песни, -
Ручаюсь за то головой!
КРУПНЫМ ПЛАНОМ
«Брожу ли я вдоль улиц шумных…»
А.С Пушкин
Что вижу я? – Природа крупным планом!
Вдали от шумных строек и дорог
Мне встретилась шикарная поляна,
Где мотылёк садился на цветок.
Я свет добавил. Свой любимый ракурс
Использовал. (Точна моя рука!)
Пустил по краю кадра для контраста
Здорового колхозного быка.
Какая получилась панорама!
Среди софитов, крылья подпалив,
Наш мотылёк метался по экрану,
И совершала камера наплыв.
Был пойман мотылёк, слегка припудрен
И по команде выпущен опять,
Чтоб, ощущая зов натуры мудрой,
Продолжил он талантливо летать.
…И снова я вдали от улиц шумных,
Вдали от толкотни и суеты,
Брожу, объятый творческою думой,
Везде ища нетленной красоты.
ПРИОБЩЕНИЕ
Не поётся, не летится…
Чья недобрая рука
Подманила с неба птицу
И засунула в петлицу
Дорогого пиджака?
Ничего не скажешь – ловко
На распятые крыла
Золотая окантовка,
Не сминая их, легла!
Хочет и не может птица
Отряхнуть своих оков.
…Этой милою вещицей
Любит к небу приобщиться
Обитатель пиджаков.
ЖИТЕЙСКАЯ МУДРОСТЬ
Мы жаждем мудрость приземлить,
Свести до уровня житейской,
Седлать с небрежностью жокейской
И по миру её пустить.
ЛОШАДЬ И ТЕЛЕГА
басня
Дорога под гору вела,
Лошадка по дороге шла,
Телегу за собой тянула.
Уже завиделось село,
Но тут телегу повело,
А лошадёнку мотануло
Телега вырвалась вперёд,
А лошадь – та, наоборот, -
Куда и двигалась, забыла.
И вдруг (о, чудные дела!)
Телега голос обрела
И таково возговорила:
«Могла ты, лошадь, до поры
Гасить душевный мой порыв,
Мне и Отечеству в убыток.
А нынче гласность, плюрализм
Не позволяют мне плестись
В хвосте общественных событий.
Себе ты, лошадь, на уме.
А спуску не давала мне
Не ты ли, косная кобыла?
Так было. Но, в конце концов,
Факт перестройки налицо –
Ведь я тебя опередила!»
СОНЕТ С НАМЁКОМ
Стрекочет глупая сорока –
Какая в этом подоплёка?
Кобыла ржёт на поводу –
А что имеется в виду?
И галки подняли галдёж,
Намёки рассыпая сплошь.
И щука свой зубастый рот
Раззявила, а не поёт!
И град чувствительно сечёт,
На то имея свой расчёт.
И курица, слетев с насеста,
Яичко с умыслом снесёт…
Везде есть место для подтекста.
И этим сказано не всё!
НОВИНКА МОДЫ
На мне – пластмассовый пиджак,
Последняя новинка моды!
В его изысканных обводах
Я снова строен и поджар.
Безукоризнен он на вид:
Нигде, представьте, не морщинит!
Он изумительно сидит
На представительном мужчине.
Нельзя, как следует, вздохнуть,
Но что за лацканы и шлицы!
Сегодня мой черёд блеснуть
На людных улицах столицы.
Красотки замедляют шаг
И смотрят вслед заворожённо…
Поосторожнее, пижоны!
Не поломайте мой пиджак!
СТРАННЫЕ МЕЧТЫ
О, эти странные мечты –
Мечты без удержу и меры!
- Хочу я плюнуть с высоты
На лысину миллионеру!
Не по нутру мне благодать
Мечты приевшейся артельной.
Широким массам не понять
Всей силы моего хотенья!
Всего милее им уют!
А чувству моего размаха
Опять простора не дают –
Хватают сзади за рубаху.
Моя действительность скудна.
И, чтобы не утратить веры
В себя, я плюнул из окна
На лысину пенсионеру.
ВЛЮБЛЁННЫЙ
Нет ничего приятнее для глаз,
Чем зрелище влюблённого мужчины!
Он изнутри сияет, как алмаз.
К его ногам приделаны пружины.
Он, по определению, крылат.
(Час пик, а у него, представьте, крылья!)
Чтоб встретить милой благосклонный взгляд
Он прилагает мощные усилья.
Глубокой ночью выбегает он
Глядеть на звёзды, выгибая шею.
…Мужчина, если только он влюблён,
Особого достоин отношенья!
И если вы сподобитесь найти
В густой толпе влюблённого мужчину,
Не становитесь на его пути,
Оберегайте хрупкие меньшинства!
ЗИМА В ДЕРЕВНЕ
Посвящается Анатолию Чеснокову
«Зима. Что делать нам в деревне?..».
А. Пушкин
Итак, зима. Что делать? Я скучаю.
Скучать в такую пору – добрый знак.
За окнами, конечно же, крепчает
Мороз. А я пытаюсь так и сяк
Умом раскинуть в поисках досуга,
Найти себе какую-нибудь цель.
И водка есть, да не хватает друга –
Он далеко за тридевять земель!
Сижу себе. На чай горячий дую.
И, обжигаясь, пью седьмой стакан.
А мне бы, братцы, деву молодую.
Куда бы запропала вся тоска!
Но проку нет от суетных мечтаний.
От них лишь чад останется и дым.
За книгу ухвачусь и… не читаю.
Как это Дельвиг умер молодым?
А мне как быть с душой моей неловкой?
Всё бросить и бродяжить по Руси,
Где и синицы зябнут по Теньковкам,
И блудный сын простуженно басит?
И жмётся он туда, где горячее.
Так выбродился он – едва живой.
И муза неизвестного значенья
Порхает над седою головой.
Да я и сам туда-сюда летаю,
Никак не успокоюсь по сей день.
Не к месту что-то стал сентиментален,
Не по летам и зимам поседел.
Разгул, буянство, псовая охота… -
Всё не по мне! (Очнись! Который год?)
…А птичка невысокого полёта
Так высоко за форточкой поёт!
Итак, зима. Томление, простуда
От еле уловимых сквозняков…
Однако соблаговолите, сударь,
Не замечать подобных пустяков!