СТАРЫЙ ПРУД
Уже несколько веков человечество ждет истину, не отходя от стихотворения «Старый пруд» японского поэта Басё.
Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.
Этому короткому стихотворению приписано столь грандиозное содержание, что оно, кажется, о нескольких мирозданиях.
Это стихотворение, действительно, может быть обо всем, если читать его художественно, если читать поэтически, если одновременно создавать поэзию, если осознавать стихию живой и мыслящей субстанцией.
Не Божье ли слово – лягушка, прыгнувшая в старый пруд, прыгнувшая туда, что существовало, кажется, всегда? До старого пруда была вода. И вода заговорила. С лягушкой ли заговорила вода? Или же – сама с собой? Нужно это было воде?
Но произошла неизбежность. Лягушка жила в воде, она и прыгнула в воду – в свой мир.
Все на своем месте, все в своем мире, все в своем времени и пространстве. Все своевременно и уместно – потому и истинно, потому и поэтично. Все уже есть; ничего в материи (физике) не происходит специально для метафизики. Метафизика нужна только для того, чтобы повторить: все есть, все неизменно, все истинно. И «всплеск в тишине» раздается потому, что иначе быть не может. Есть лягушка, есть пруд, в который непременно должна лягушка прыгнуть.
Поэт тоже издает всплеск (стихотворение), потому что он живет у себя дома – в метафизике, как лягушка живет в старом пруду.
Пруд стар, мир стар. Но всплеск воды всегда нов, всегда впервые в пространстве – для мгновения. Это – мгновение слышит всплеск, потому всплеск и слышен вообще, потому он и существует. А для пространства и лягушка, и пруд, и всплеск воды – есть собственное воплощение, которое не делится на всплеск воды и воду, на пруд и на лягушку, прыгающую в пруд.
О чем этот всплеск, к которому несколько веков мудрено прислушивается человечество? Ни о чем!
О чем стихотворение Басё? Оно – ни о чем, в этом и его гениальность.
О чем трава? О чем цветок? О чем лунное сияние? И о чем дождь? И у этого стихотворения – судьба травы, цветка, лунного сияния и дождя.
Судьба любого явления природы гениальна. А это стихотворение потому проросло в истории мировой культуры в отличие от тысяч возможных подобных стихов, что оно оказалось уместным и своевременным мгновением в неторопливом пространстве великой истории Японии.
Старый пруд – это еще и история Японии. Но не потому, что об этом думал и писал Басё. А потому, что история Японии – тоже воплощение пространства, следовательно – в пространстве все сущее находится в кровном родстве.
И как раз по этой причине стихотворение «Старый пруд» может быть обо всем на свете, что существует и не существует. Так же, как и цветок обо всем на свете, и трава, и дождь.
Всплеск воды в тишине – откровение природы. Но это откровение было произнесено просто потому, что лягушка вернулась домой – в свой старый пруд. Для лягушки нет в огромной Вселенной другого места, которое бы она знала. И этого достаточно для жизни. Значит, для лягушки и Вселенная не огромная. Она не огромная и для поэта, потому и стихотворение Басё – короткое.
Всплеск воды – истина. Ничего не произошло, чтобы прозвучало откровение природы. Просто лягушка вернулась домой.
И для того, чтобы мир сохранял себя, не нужно ничего, кроме обычного бытия. Чтобы всегда был старый пруд. И чтобы всегда было дерево.
Ива склонилась и спит,
И кажется мне, соловей на ветке –
Это ее душа.
Соловей не улетает с ветки. Важно не прогонять соловья – не сгонять национальную историю народа, любимую стихией, с древа жизни. Тогда будет у народа духовная родина; будет духовное государство. Национальная культура – дар Божий. Дар сохранения национальной сущности – тоже от Бога. Япония умеет сохранять этот дар. Независимо от политических ветров истории.
Только дохнёт ветерок –
С ветки на ветку ивы
Бабочка перепорхнет.
Ветерок – как Божья воля в судьбе государства. Или – историческая судьба народа. А судьба бывает уникальна.
Как завидна их судьба!
К северу от суетного мира
Вишни зацвели в горах.
Подчиняясь воле судьбы, и великие державы рассыпаются, и крохотные земли становятся всемогущими.
Басё не воспитывает никого, ничего не доказывает. А беседует, созерцает, делится наблюдениями. Он любуется философией самой стихии. Все создано, все завершено. Важно – видеть, ценить, беречь, не разрушать, не мешать. Не в этом ли и величие политики? Не потому ли многие великие политики были поэтами, то есть людьми, которым даровано умение слышать совершенство природы, разглядеть изначальную безупречность творения? Железной рукой порядок не наводится; железной рукой уродуется гармония. Воля политическая, державная уместна тогда, когда необходимо заступиться за гармонию перед безобразием. Ничего ценнее истинной демократии в политике нет; истинная демократия есть поэма, сочиненная природой для человечества. Но несовершенное бытие человечества – войны, революции, угнетение одними народами других народов – есть оппозиция против совершенства…
Летним вечером вижу на берегу озера возле моей родной деревни: ива склонилась и спит, кажется мне, соловей на ветке – это и впрямь ее душа. Басё повсюду и всегда созерцает наш мир; тихо созерцает, бережно – боясь вспугнуть и соловья, и иву; и планету. И Пушкин созерцает, и Тютчев, и Фет, и Есенин…