Беспощадно, наотлёт, да с размаху
хлещет дождь по лицу, рвёт рубаху.
Говорила: уходи, вот не нужен.
Остывает на столе поздний ужин.
Сколько лун, сколько бед просвистело,
а вот помню, как летело моё тело
на полночной последней электричке
в новый день, в новый год симметрично.
И убит, наотмашь, лет на тридцать,
понимая, что так не годится.
Да поделать ничего невозможно,
уж такая жизнь штука сложная.