Из цикла «ПЕРХОТЬ»
Н.
В улитку заключаю мысли,
ещё надеясь удержаться
на склоне. Ах, какая жалость! —
Эмпирик Секст попал в немилость.
Тысячелетия скользнули
к подножию, впав в энтропию,
в прострацию… Евтерпа снилась
новорождённая, не в узах!
РАКУРС:
I
«Эвтерпа, ты? Куда зашел я, а?
И что здесь подо мной: вода? трава?
отросток лиры вересковой,
изогнутый такой подковой,
что счастье чудится,
такой, что, может быть,
как перейти на иноходь с галопа
так быстро и дыхания не сбить,
не ведаешь ни ты, ни Каллиопа».1
II
«Но как она могла очутиться здесь?!
Ах, да! Их задержали в Нью-Йоркском аэропорту из-за непогоды. Изолировали. Душная и грязная комната, лишённая удобств. Ни глотка воды, ни крошки во рту. Изредка выводили в вонючий сортир. Афроамериканцы были предупредительно вежливы.
Ей удалось среди равнодушных масок толпы увидеть лицо. Гарри, Гарри!!! Он, Каспаров, услышал. Единственное человеческое лицо в христианской толпе!..
Христианство — это паразитирующий иудей, Иисус Христос, в потоке крови расы, этноса, этнической группы... народа.
Нет, Гарри оказался прямо-таки «душкой»! Но, как единственное исключение из общего правила. Любовь существует в христианском понятии только для своих! Исламисты в сравнении с ними просто заигравшиеся дети, которым довольно будет и маменькиного «а-та-та» по попке. А этой братии для выправления осанки пожалуй что сгодится, и только, обращающийся меч Святослава, воина-язычника!
Что-то сразу сдвинулось, произошло. Их увезли в какие-то меблирашки. Напоили. Накормили. Разрешили принять душ. Позволили лечь в постели... утром выбросили через океан в Россию.
Столица приняла изгоев и занюханная, штопаная-перештопанная, мастурбирующая была всё-таки родной матерью.
Да-да! Всё так и было. И Сан-Франциско, и Лас Вегас, и ещё раз этот Фриско. И этот магазинчик в голубом квартале, где она, как девчонка среди множества игрушек, с истинно русским азартом игрока, нажимала и нажимала на яркие кнопки... Фаллосы-манекены оживали, вибрировали, раскачивались… — Здорово же, Майкл?! Им чудом удалось спастись.
И потом был Океан. И волны, разбиваясь насмерть о парапет, освежали их солёной кровью... И было чёрное немецкое пиво в жестянках, и московская «Краковская», какой не найдёшь на Тверском. Было... было…».2
Мне ждать улитку явно не с руки.
Пока ещё из раковины ножка
её покажется, и пара рожек,
и яблочко щеки —
пройдёт эпоха, или даже две.
В Европу хлынут новые вандалы.
И что им Элиот, и вечер талый,
и на веранду дверь?!
Улитка спит ещё — свою спираль
замкнув на мне гротескным окончаньем.
Европа. Перекрёсток. Чей-то камень —
расколотый Грааль!!!
1 Новые стансы к Августе.
И. Бродский
2 Фрагменты из эссе «Формула бегства»
ВиктОр Виттинг