В этих кронах
бессонных
слухом
духа
слышащего Кедрона
плеск
на раннем рассвете
сквозь дали вёрст и столетий
отражается блеск
звёзд, чью речь понимают поэты
и дети...
Вижу чащи
счастья былого и будущего в настоящем -
Тайгетом,
говорящим
со мной
не одной
дорогой мне судьбой...
Человечество, спаянное участьем
к доле
юдоли
земной,
в этих луврах и эрмитажах корневых, имитирующих облака,
изменяющие обличия по мановению ветерка,
оживает божественно-вящим,
о парящем
в лучших сердцах говорящим
братством...
Биллионно
отверсты
выси
мысли
уста,
чувств высоких простёрты ко мне, как повторы Распятья,
обьятья,
и я знаю, кому я приятель,
кому - друг,
кому -
враг...
Через мрак,
через тьму
кровный круг
обниму
кроной певчей
судьбы,
частью речи
прекрасного леса...
Я стою
на балконе
и в кроне
любой
легионы наитий, ниспосланных свыше пантомимами, данными мне для озвучиванья,
узнаю...
Словно меч достаю
свою
ручку
и паучью
бездушную глухоту,
биотоками непреходящей
отчизны
крою
на прозрения светлые,
вросшей в землю корнями
и кронами в небо,
человека и Бога
сближающей жизни...
Кремниста дорога
торжественных гимнов на тризне,
но вокруг меня - ангелы откровенья,
дом обступили живыми ветвленьями истины тесной
для правды телесной,
но для воскресной,
являют они шестикрыло
силу,
заранее,
упраздняющую могилу...
Ростом
сквозьзвёздным
над бездной
известной -
быть интересно,
словно
я - слово
непреходящее
милого сердцу сказания,
ныне,
лишь Богу живому
открытое
для прочтения...
Снова и снова,
себя ощущаю барханом
поющим -
в пустыне
вымороченного
насущным,
рыночного
Казахстана...
Каждой песчинкой - куста Авраамова -
каждою гранью,
влагу стожильно-хранимую
я осязаю...
Жаждой духовной томимый,
вхожу не однажды
в блаженные воды
свободы,
ещё до рожденья
любимой,
ею друзей угощаю
высшего наслажденья...