В его мечтах появилась женщина...
Робкая, наивная, смешная и, как ему казалось, очень красивая...
Она его очаровала своей безумной странностью. Покорила невероятной грациозностью и заманила в свои сети искренней чувственностью...
Она преследовала его везде и всегда... Дома, на работе, в редкие минуты отдыха и отвлеченности от всего мира она была частой гостьей его фантазий...
Иногда он даже ловил себя на мысли, что неосознанно, сливаясь с потоком людей, спешащих в утренний час на работу, или более размеренно возвращающихся домой, искал ее взглядом в огромной толпе...
Но, увы, она все не попадалось ему на глаза...
Он четко представлял себе ее тонкий стан, худенькие плечики, хрупкие, нежные запястья рук с не совсем длинными но очень грациозными наманикюренными пальчиками... О, как он мечтал прикоснуться к этим аккуратненьким, маленьким ручкам с бархатной кожей. Ему хотелось легким касанием губ провести по ее немного смуглому запястью... Чтоб оно дрогнуло от его теплого и ровного дыхания...
Зачем-то ему хотелось заглянуть в ее глаза... Он представлял их задумчивыми и глубокими, как озера. В глаза, которые чаще были молчаливы, нежели кричали о своей чувственности, и нерастраченной нежности... Они были, как впрочем у многих женщин - зеркалом души... В его мечтах душа этой женщины, была довольно ранимой, загадочной и чаще приветной нежели черствой... А посему на ее не совсем большие и обрамленные шелковыми черными ресничками глазки, частенько наворачивались маленькие слезки... Они рождались блестящими бусинкам и скатывались по щекам, превращаясь в тоненькие струйки соленых ручейков обид и разочарований... И ему непременно хотелось оградить ее трепетную чувственность от всех непутевых жизненных неурядиц, которые преследовали ее маленькую и добродушную открытость в странном и несовершенном мире...
Часто его посещало желание остаться с ней наедине... И глядя в ее притягивающие его, как магнитом глаза, протянуть к ней свои большие, но очень нежные и заботливые руки, чтоб легонько привлечь к себе. Он безумно желал ощутить ее маленькое трепещущее худощавое тельце рядом со своим, заключая ее в кольцо немыслимых и ласковых объятий... В которых ей было бы тепло, уютно и спокойно... Он не отпускал бы ее ни на минуту от себя, купая в своей нежности и восхищении...
А когда он закрывал глаза, его сводили с ума нежно-розовые, манящие чудными изгибами губки. Нет, они были вовсе не бантиком и не такие пухлые, как у игрушечных куколкок. В его представлении они были простыми и скромными, не совсем маленькими и не слишком большими, но очень желанными. И когда она ему улыбалась, они манили своей сладостью, заставляющей его невольно трепетать и будить в нем желание попробовать их на вкус, разжигая в его душе костер страсти и чувственности, о которой он давно уж позабыл, и считал, что чувственность его уснула долгим и крепким сном... О, как же он ошибался...
Она вызывала в нем бурю разннообразнейших эмоций: то заставляла дрожать от тоски, то сгорать от желания и страсти. Ему иногда очень хотелось то гнать ее прочь, то умолять ее остаться, то лететь к ней навстречу, то бежать от нее, пытаясь понять откуда же она взялась такая улыбчивая, покорившая его своей легкостью, скромностью, приветностью, чистотой и давшая полет его ликующей и безумной фантазии...
Он думал о ней, представлял ее, искал и... надеялся...
Но понимал...что в реальной жизни он к ней даже бы не подошел...
(Ника)
Май 2015