я вышел в кафтане до полу на яростный крик набата
прошел по мосткам до храма где дань собирая монголу
сидел полицейский ярыжка старуха слепа и горбата
о чем-то ему бормотала цыган и его мартышка
смотрели на них с интересом машины чужого народа
стояли под новым навесом охранник в глухом тегиляе
от них отгонял мальчишек но верх забирала природа
и стайкой они обступали бока блестящие лаком
где даже его излишек указывал на довольство
охранник на них прикрикнул весьма обычное свойство
и стайка разом спорхнула глядеть как обсыпаны маком
баранок замковые дужки монеты с глухим перезвоном
в церковные сыпались кружки набат как бурлак на сыпучем
уже надрывался до стона и храм уносился казалось
в величии грозно-могучем туда где всему начало
а что на земле осталось то съежилось и измельчало
солдат я судил по погонам прикуривал папироску
у франта с янтарным кулоном на тонкой витой цепочке
реклама просила отсрочки замусоренным и бесхозным
был парк за оградой железной набат
был предвестием грозным но мукой звучал бесполезной